— Конечно, — ответил Владимир Александрович, перезаряжая «стерлинг». — Патроны вот только…
— Держите!
— Спасибо. Слушай, а много их тут оказалось…
— Ага, — кивнул, отползая, морской пехотинец.
Судя по всему, самая лучшая, самая боеспособная часть пиратов была уничтожена еще днем, в океане. Однако даже оставшиеся на базе представляли собой очень серьезную силу. Во всем чувствовались нажитые годами навыки кровопролитной гражданской войны и профессиональная подготовка, которую можно получить только у самых лучших инструкторов. И немудрено, что правительственные войска предпочитают сюда не соваться.
Жар вокруг стал совершенно невыносимым.
— Передайте дальше… Все собираемся на берегу.
— Слава тебе господи! А то я тут плавиться начинаю.
Путь назад, к развороченному причалу, оказался не дальним, но долгим. Наконец, потеряв еще одного человека раненым, спецназовцы из группы, вместе с которой воевал Виноградов, отошли к месту сбора. Остальных видно не было, но, судя по звукам перестрелки, все они уже находились на огневых позициях по периметру прибрежной площади.
— Привет, ребята! Приветствую, господин адвокат… — В одной руке подполковник Иванов держал американскую автоматическую винтовку, в другой — радиостанцию, умудряясь одновременно стрелять в темноту и вести переговоры с невидимым собеседником. Владимир Александрович обратил внимание, что перед тем, как поприветствовать бойцов, прибывших на место сбора, он покосился на часы: — Всех убитых забрали?
— Так точно, командир. Обоих.
— Положите вместе, вон там… где другие.
Только сейчас Виноградов заметил еще два безжизненных тела — чуть в стороне, возле стеночки…
— Раненые есть? — уточнил командир и опять посмотрел на циферблат.
— Есть. Один тяжелый, трое легких… а у вас как? В смысле, есть результаты? — позволил себе, наконец, поинтересоваться Владимир Александрович.
— Порядок у нас, — заверил его подполковник и кивком головы показал себе под ноги: — Совсем целым взяли и почти невредимым.
— Это он, точно?
— Он самый, господин адвокат, я проверил…
— Интересно, каким это образом… — Владимир Александрович опустился на одно колено рядом с неподвижным телом, лежащим на боку, и отвернул край потрепанной мешковины, которая прикрывала не только голову пленного, но и почти всю верхнюю часть его туловища — так что видны были только запястья, скованные наручниками.
— Да, похож. Не задохнется он так?
— Не знаю, как получится. Вы вот что, идите все на периметр, на позиции. Будем ждать, они вроде бы скоро уже должны… — подполковник махнул винтовкой куда-то в темноту и вернулся к прерванным переговорам по рации.
— Есть, командир!
Однако выполнять приказание никому не пришлось. В следующую секунду над побережьем возник нарастающий с бешеной скоростью звук, сразу же поглотивший и треск автоматов, и грохот разрывов. Небо стало тяжелым и плотным, надвинулось — и, в конце концов, лопнуло, вывалив откуда-то из-под облаков металлическое брюхо и длинные поплавки самолета.
— Наконец-то.
Летающая лодка армейского образца прошла прямо над базой, почти задевая бушующее внизу пламя:
— Внимание всем! Общий сбор, повторяю: общий сбор!
Тем временем гидросамолет развернулся над океаном и лег на обратный курс. Постепенно снижаясь, он, в конце концов, сел на воду и двинулся по волнам в направлении берега, рассекая барашки прибоя.
С некоторым опозданием Владимир Александрович Виноградов сообразил, что стоит в полный рост, спиной к базе, и отчаянно машет руками. Впрочем, он, оказывается, был не одинок. Бойцы российского спецназа, да и сам их героический командир, напоминали сейчас потерпевших крушение моряков на резиновом плотике, мимо которого проплывает спасательный теплоход.
— Давай сюда, мать твою… Давай сюда, быстро! — орал кто-то, будто пилот мог услышать его и понять.
К тому моменту, когда поплавок самолета уткнулся в причальные бревна, на берегу уже были все участники операции, и живые, и мертвые. Последним откуда-то из-под горящих обломков выскочил сам подполковник — на этот раз с ранцевым огнеметом.
— Грузимся, парни!
Надо отдать должное — экипаж гидросамолета действовал быстро и слаженно. Чья-то рука отодвинула крышку бортового люка, а из пластиковой полусферы над фюзеляжем громко затарахтел крупнокалиберный пулемет. Он стрелял по периметру отвоеванной территории злыми, длинными очередями, и это оказалось как нельзя кстати: между охваченными пожаром домами уже замелькали первые силуэты вооруженных людей.
Из кабины высунулась чисто выбритая физиономия пилота:
— Сколько вас?
— Восемь осталось. Плюс этот вот… боевой трофей, — подполковник показал стволом автоматической винтовки на неподвижную и по-прежнему не подающую признаков жизни фигуру в наручниках, лежащую у него под ногами.
— Многовато… Ладно, затаскивайте — и сами полезайте, быстро!
— Сначала тяжелораненых, потом убитых, — распорядился подполковник Иванов.
Но пилот отрицательно покачал головой:
— Убитых не возьму. Не обижайся.
Летчик так посмотрел на лежащие у причала тела, что всем стало понятно: для него это сейчас не погибшие боевые товарищи, а всего-навсего несколько центнеров бесполезного груза. Лишний вес, сокращающий и без того невеликие шансы дотянуть до аэродрома.
Да, конечно, понятно: потерянные километры, предельная дальность полета…
— Чего уставились, мать вашу? — Наверное, подполковник с самого начала ожидал чего-то в этом роде. Во всяком случае, он не стал размахивать перед носом пилота оружием или биться в истерике, как отцы-командиры бесчисленных кинофильмов: — Вперед, по одному!
Повторять не пришлось. Двое бойцов по очереди перескочили на мокрый, скользкий металл самолетного поплавка, приняли с берега раненого и передали его дальше — в глубокую, темную щель приоткрытого люка. Затем точно так же переправили на борт и Сиада Юсефа.
После этого погрузились все остальные, за исключением подполковника:
— Вот, черти… я сейчас.
Одинокого пулемета летающей лодки было уже явно недостаточно, чтобы держать противника на почтительном расстоянии. Ответный огонь со стороны поселка становился прицельнее и плотнее, так что, в конце концов, тоненькую обшивку пробила первая очередь:
— Ложись!
Никто из находившихся в самолете, по счастью, не видел, как подполковник российской морской пехоты Иванов поднял трубу огнемета и направил ее на лежащие в ряд безжизненные тела… Пламя с шелестом вырвалось из баллона и залило трупы. А еще через несколько долгих секунд окончательно стало ясно: можно не беспокоиться, теперь уже никто и никогда не опознает обуглившиеся останки.