Да, Чавес был другом и единомышленником Фиделя, а значит, он был врагом дона Канозы.
Итак, дон Каноза не верил в успех венесуэльских путчистов: Кармоны, профсоюзного лидера Ортеги, генерала Ринкона и иже с ними в деле низвержения Чавеса. Но, следуя своему старому проверенному правилу ставить на разных лошадей, он вызвался обеспечить наличностью нуждающихся в финансировании из-за простоя отрасли и прекращения отгрузки нефти ставленников госдепа. С одной-единственной оговоркой – его собственный план расчленения Венесуэлы с привлечением колумбийцев и провозглашением в нефтеносном районе Маракайбо независимого государства, которое тут же признают в США, будет реализовываться на равных условиях и считаться столь же приоритетным.
Какой из планов сработает – неважно. При любом раскладе Каноза был бы на коне, но больше его, конечно же, устраивал хаос в Венесуэле, как, впрочем, и на Кубе, примерно такой, какой наблюдался в Колумбии. Дон Каноза видел в хаосе наиболее приемлемую для себя политическую модель. Сам того до конца не осознавая, он стал убежденным конформистом. То, что выгодно Штатам, устраивает и его, ведь Америка дала ему власть, деньги и статус. Порядок Штатам нужен был только в собственном доме, в остальном мире ими насаждался бардак.
Так как домом мистера Канозы являлись Соединенные Штаты, то он превратил свое приспособленчество в оружие, защищающее его непомерный эгоизм и политические амбиции.
Теряющие связь с собственным народом самоидентифицируют себя только по классовому признаку. Каноза принадлежал к элите и не собирался опускаться ни на одну ступеньку. Элита в Америке не мононациональна, хоть все и трезвонят о еврейском мировом правительстве. Каноза знал наверняка, что не обязательно быть евреем, чтобы утебя водились деньги. К тому же он много раз видел бедных евреев, поэтому не испытывал пиетета к их хваленой смекалке и природной мудрости. Наверное, потому, что не верил в способность бедняка быть счастливым. Он был знаком и с богатейшими евреями – лоббистами из Конгресса. Эти свою богоизбранность пытались ставить выше Бога, ее дарующего.
Словом, дон Каноза существовал в собственной системе координат, где не было наций и этносов, в ней они назывались толпой, у которой по определению должны быть поводыри. Такие, как он. Уж он-то не даст себя водить за нос. Ни ФБР, ни ЦРУ, ни евреям. Он сыграет в Венесуэле свою партию, такую же, как в деле маленького Гонсалеса. И в той, и в другой партии Каноза имел лишь одного соперника – проклятого Кастро…
Резидент кубинской разведки Карлос многое бы отдал, чтобы подслушать переговоры Канозы и эмиссара из Венесуэлы. Однако ему суждено было услышать разговор другой парочки.
Уже после первых слов, воспроизведенных компьютерными динамиками, Карлос машинально схватил свою гитару-трес и принялся откручивать винты – «колки», ослабляя натяжение струн на грифе. Пистолет 32-го калибра и глушитель он заблаговременно закрепил внутри гитарного барабана на одинаковом расстоянии от отверстия. Диаметр гитарной «розетки» был меньше сжатого кулачка Альфонсито. Чтобы извлечь оружие, Карлос сорвал верхнюю деку. Взяв пистолет в руку, он прикрутил глушитель и снял оружие с предохранителя.
– Рикардо, у меня очень важная информация. Она тебя не разочарует, – интригующе поведал Клайд Пилсбери. – Ты оказался прав насчет своих подозрений. Но ты накопал гораздо больше, чем можешь себе представить.
Сикейрос внимал молча.
– Здесь доказательства того, что Летисия связана с кубинской разведкой, – Клайд показал Сикейросу, глаза которого едва не вылезли из орбит от удивления, флэшку. – Это она разговаривала по телефону из ранчо дона Орландо в форте Лодердейл, элементарный преобразователь исказил ее голос.
– Надо срочно доложить дону, – задергался Сикейрос, нервно размышляя, в разряд каких вестей следует отнести сенсационную информацию Пилсбери – хороших или плохих. Реакция дона Канозы была непредсказуемой, когда дело касалось Летисии. Так что для босса эти новости скорее были плохими, в отличие от его верных слуг, вычисливших шпиона прямо под боком.
– Не стоит гнать лошадей. Не будем врываться к нему в апартаменты прямо сейчас, – изрек рассудительный цэрэушник. – У него визави с человеком из страны кайманов и анаконд. Не будем отвлекать его от переговоров. Они не продлятся больше часа. Выдержим небольшую паузу. Тем сладостнее будет миг нашего триумфа.
– Ладно, но я все же прикажу своим людям взять Летисию, – достал из кармана сотовый Сикейрос.
– Думаю, это будет не лишним, – кивнул в знак согласия Пилсбери. – Кто бы, ты думал, был ее собеседником? И в жизнь не догадаешься. Кубинский резидент Карлос. Контора ищет его уже два года, хотя точно знает, что его база в Майами.
– Кто?! – раскрыл рот от изумления Сикейрос.
– Я, – услышал он ответ низким басом. В их разговор вмешался посторонний. Сикейрос и Пилсбери не успели опомнится от неожиданного вторжения в их частную беседу человека из люкса напротив. Получив каждый по пуле в голову, они замертво рухнули на пол, сохранив на лицах шок и удивление. Карлос затащил их в свой номер, забрал флэшку и присел на пару секунд. Именно в этом жестком интервале надо было принимать срочное решение. Линда и парни должны уходить. Нужно передать им отснятые файлы. Изображение венесуэльца – то, ради чего они сюда пришли. Нужно отправить мультимедийное сообщение на сотовый Линды и продублировать отсылку копии на электронный адрес российской резидентуры. Он будет выбираться в одиночку, не засвечивая экстренного маршрута отхода группы.
Отправка файла заняла не больше минуты. В коротком комментарии, сопровождающем прикрепленные данные, Карлос написал следующее: «У них на руках расшифровка записи разговора Летисии со мной. Вынужден импровизировать – Летисия на грани раскрытия. Если я не выберусь, группу возглавит Летисия. Мальчика надо вернуть». CMC-сообщение было еще короче. Оно содержало приказ: «Немедленно уходите. Путь отхода – второй».
Стерев все данные с жесткого диска, Карлос выкрутил глазок с камерой и слил его в унитаз вместе с флэшкой. У зеркала в холле он смахнул со смокинга пылинку, затянул красную бабочку и провел пальцами по изящным тоненьким усикам. Пора. Оставив в номере два трупа, он закрыл за собой дверь и поправил светло-бежевый коридорный коврик. Следы крови выделялись на нем настолько отчетливо, что Карлос понял – надо спешить. Эти багряные пятна вот-вот обнаружат. Зайдя в лифт, он уже слышал крики охранников Канозы, патрулировавших коридор. Лифт тронулся одновременно с грохотом падения выбитой двери. Сейчас они позвонят на ресепшен и узнают, за кем числится номер. Ближайшее помещение, где можно было затеряться в толпе, – казино. Оружие придется оставить в мусорном ведре…
Кассирша обменяла тысячу долларов кэшем от щеголеватого франта в красной бабочке на одну оранжевую фишку с логотипом «Принцессы». Карлос оглядел плотно усеянный игроками зал, остановил свой выбор на угловом столе возле эскалатора и, напевая себе под нос любимую песню о походе на Санта-Клару легендарного партизана, отправился играть.
На удивление менеджера смены и пит-боссов, сегодня никто не решался подойти к покерному столу с неограниченной максимальной ставкой, пока не появился брюнет в смокинге. Его черные усики, аккуратно выложенные у верхней кромки губ, идеально контрастировали с красной бабочкой. Миловидная молоденькая крупье, по чертам лица латиноамериканка, поначалу даже смутилась. Но пронзительный взгляд опытной инспекторши, восседающей на высоком табурете, живо привел ее в чувство.