Он не мог поверить в реальность происходящего. Воцарившийся благодаря сомнительной победе Оранжевой революции новоиспеченный президент суверенной Украины Виктор Ющенко, поспешивший на поклон к Дяде Сэму сразу после скандальной инаугурации, услужливо заявил в Белом доме прямо перед телекамерами:
– Мы будем бороться вместе с мировым сообществом за демократию на Кубе.
Зиновий смачно плюнул в экран и достал из пачки сигарету. Он проклинал себя за слабоволие, в третий раз за последний год проигрывая сражение пагубной привычке, а нового президента Украины за то, что он поступал не как человек, а как… Фантомас.
За сухим комментарием диктора скрывалась вопиющая несправедливость. Зиновий должен был кому-нибудь позвонить, и он знал кому. Он нервно набрал номер, начинающийся с кода Белой Церкви, где жил его товарищ по несчастью, такой же многострадальный отец, Коля Руденко.
– Алло, Коля, здорово! Ты в курсе, что сказал Ющенко?!
– Да уж…
– Своего сыночка небось в Швейцарии бы лечил. А таким, как мы, что делать? Сколько детей с врожденной патологией в районе загрязнения рождается! Только Куба их и принимает…
– Сам виноват.
– Это чем же я виноват?
– Сам за него голосовал.
– Я за Якубовича голосовал, то есть за Януковича…
Зиновий, Николай и еще тысячи украинских отцов и матерей, чьи безнадежно больные по диагнозам местных эскулапов дети были чудесным образом исцелены на Кубе, не без оснований считали спасителями своих чад кубинцев и увязывали это чудо с образом лидера Кубинской революции…
В тринадцати часах лету от Украины, в Западном полушарии, на острове Куба, ту новость, что взбудоражила сознание Зиновия, тоже тогда обсуждали. В присутствии самых именитых кубинских врачей министр здравоохранения убеждал Фиделя:
– Мировая общественность не осудит нас, если мы свернем программу «Дети Чернобыля», особенно после такого заявления украинского лидера.
Министр поглядывал на подчиненных коллег, пытаясь выведать в их взглядах поддержку своей позиции. Однако профессора-медики смотрели как-то отрешенно, не выдавая никаких эмоций.
– По предварительным расчетам, реализация этой программы уже обошлась нам в триста миллионов долларов, – засыпал он сомневающихся докторов, а главное, Фиделя, неопровержимыми фактами и аргументами в пользу сворачивания беспрецедентной безвозмездной акции. – Нам не в чем себя упрекнуть, мы оказали помощь четырнадцати тысячам украинских детей. Семи онкологическим пациентам произведена пересадка костного мозга. Двенадцати детишкам сделаны операции на сердце. Кроме того – восемнадцать ортопедических, тридцать восемь офтальмологических, четыре пластические послеожоговые операции и две пересадки почки. Затраты украинской стороны состоят только из расходов на предварительное обследование и транспортировку детей на Кубу и обратно. Напомню, что затраты на лечение одного онкологически больного ребенка эквивалентны расходам на перевозку ста шестидесяти детей в Гавану и назад. И еще… Мы могли бы использовать эти одиннадцать квадратных километров, включающих восемьсот метров песчаного пляжа в Тарара, для оздоровления кубинских детишек.
Последний довод чиновнику произносить не стоило. Фидель нервно дернулся и перевел свой взгляд на главврача оздоровительного центра в Тарара доктора Переса.
– Политический аспект этого дела простирается в более широком диапазоне, нежели может показаться на первый взгляд, – изрек Кастро. – Помогая другим странам, Куба никогда не требовала ничего взамен. И это всегда ставило в тупик наших пропитанных алчностью врагов. Они до сих пор ищут в наших действиях подобную им корысть и хотят объяснить поведение кубинцев своими убогими категориями. Как они могут что-то понять или разглядеть, если их глаза закрыты монетами, каку погребенных греков и троянцев. Их цивилизацию ожидает та же участь, что досталась Трое. В данной проблеме с больными детьми нас должна интересовать общечеловеческая составляющая вопроса. Доктор Перес, что вы думаете по этому поводу?
– Украинские дети все еще нуждаются в нашей помощи, – с опаской всматриваясь в застывшую фигуру прямого начальника, молвил он слегка отчужденно. – Девяносто процентов находящихся на излечении детей находятся в стадии устойчивой ремиссии. Многих мы разместили вместе с сопровождающими их родителями, хотя процентов сорок детей – сироты. Так что если мы перестанем их лечить, то их родители нас точно не осудят – у них их просто нет. Много детей из неполных, малообеспеченных, многодетных семей. Курс лечения проходят и десятки детей-инвалидов, поступивших из зон повышенного радиоактивного заражения. Родитель одного успешно прооперированного ребенка признался, что его сын воспринимает медперсонал лагеря как ангелов-спасителей. Он уверен, что за белыми халатами врачей и медсестер сложены такие же белые крылья и что Куба – это просто второе название рая.
– Сколько трогательной риторики… – перебил доктора Переса министр и, вновь обращаясь к Кастро, добавил: – Те двадцать автобусов, которые ежедневно курсируют между Гаваной и Тарара, привозят и увозят врачей, медсестер, переводчиков, рабочих и другой обслуживающий персонал, пригодились бы нам в решении транспортной проблемы «Скорой помощи» в столице. А сколько бы медиков высвободилось для внутреннего потребления. Да и дети, заполучив обратно свой лагерь, прыгали бы от счастья. Не судите меня строго, но я не усматриваю здесь политики. Нашу жертвенность никто не оценит. Для нас это стало бы чисто деловой мерой, полностью оправданной. А для сохранения лица мы просто могли бы увязать ее с неуместным политическим выпадом украинской стороны. Мир нас поймет, зная, что Ющенко сам напросился. А что касается косвенной рекламы результативности нашего здравоохранения, то в ней мы уже давно не нуждаемся.
– Порицание мира меньше всего должно нас волновать, – ответил Кастро. – Особенно если мы будем уверены в своей моральной правоте. А вот насчет кубинских мальчишек и девчонок я вовсе не уверен. Ведь в 90-м пионеры сами приняли это непростое решение – отдать свой любимый лагерь больным детям из далекой страны. Уж кто-кто, а они в отличие от нас свою бескорыстную помощь с политикой не увязывали. Они чище и простодушнее нас, взрослых. И что же? Прошло столько лет, и мы им скажем, что, возможно, они зря тогда так поступили, в ущерб себе сделали доброе дело, так? Ведь их никто теперь не благодарит, а их страну записывают в изгои те, кому они от всего сердца столько лет помогали…
– Думаю, кубинские дети не стали бы считать потраченные деньги. Не зря на Кубе популярна поговорка: «Делай добро и не смотри, для кого», – произнес доктор Перес в унисон мыслям команданте, и в знак согласия одобрительно закивали присутствующие здесь главный онколог Кубы Марта Лонг-чонг, директор Института гематологии и иммунологии профессор Хосе Мануэль Бальестер, директор Института эндокринологии профессор Рикардо Гюэль и еще десяток видных эскулапов. Глава Минздрава посерел – он потерпел совсем неожиданное фиаско в момент расцвета своей карьеры, когда сам Фидель неоднократно тешил его самолюбие, называя то ли в шутку, то ли всерьез именно его своим возможным преемником. Но Кастро и сейчас не перестал ценить своего чиновника, каждый вправе иметь собственную точку зрения, когда речь идет о государственных делах. По-своему министр тоже был прав. Фидель не стал развивать спор, а лишь сказал: