– Слов нет, одни восхищенные крики! – вслух оценил Федор проделанную работниками Министерства сельского хозяйства работу.

– Это документы прикрытия, по которым вы будете находиться в военном лагере. Господин Зубков будет учить курсантов приемам боевого самбо, а господин Соколов станет натаскивать военнослужащих спецконтингента по методам обращения с аквалангом.

– Могли меня капитаном первого ранга сделать, – брюзгливо добавил Федор, поднимая бокал.

– Только такие удостоверения у нас и нашлись, – развел руками хозяин кабинета.

Глава седьмая

Едва Сом с Зубом сели в огромный «Ниссан», как сидящий на переднем сиденье начальник охраны предложил:

– Переоденьтесь в военную форму. Не надо привлекать лишнего внимания.

– Полностью с вами согласен, – поддержал Зуб, начиная снимать одежду.

– Форма в пакетах. Думаю, я не ошибся в размерах. – Крепыш указал в угол салона, где лежали два больших пластиковых пакета зеленого цвета.

– Такие туфли только лилипутам носить, – оценил размер обуви Зуб, передавая пару коричневых полуботинок Федору.

– С размерами обуви вы, господин капитан, несколько ошиблись, – внес свою лепту Федор, прикидывая, что обувка ему мала. – Будем ходить в кроссовках.

– Я вам на базе подберу нормальную, – пообещал, оборачиваясь, Крепыш.

Автомобиль, проехав по центральному проспекту, свернул на узкую улицу, затем выехал на проселочную дорогу и, увеличив скорость, понесся по ней, поднимая за собой шлейф белесой пыли.

Справа тянулась пустыня, а слева мелькали маленькие одноэтажные дома под шиферными крышами. На лавочках сидели белобородые старики и равнодушно смотрели вдаль, не обращая внимания ни на пыль, поднятую «Ниссаном», ни на сам автомобиль.

Машина въехала в поселок, весь окруженный вековыми деревьями. Перед каждым домом были вкопаны металлические трубы, на которых густо росли ветвистые лозы с огромными густыми листьями.

– Прямо оазис какой-то! – не удержался от замечания Зуб.

– Здесь живут узбеки. Они много сотен лет назад переселились из Хивы и так до сих пор живут и в ус себе не дуют. Всю торговлю зеленью держат в руках! Кулаки – одно слово, – пояснил крепыш.

Сом в это время, вытащив КПК, набирал сообщение Миле:

«Страшно скучаю. Как только услышал твой голос, как будто бы мир весь перевернулся. Хочется говорить с тобой снова и снова. Не стареет давняя любовь! Я буду писать тебе письма. По одному каждый день».

Автомобиль проскочил еще один безликий поселок и, снова свернув, стал углубляться в пустыню. Через двадцать минут его бампер уперся в решетчатые железные ворота, справа от которых стояло одноэтажное здание из белых блоков с широким крыльцом.

– Похоже, везти нас до места дислокации никто не собирается, – заметил Зуб, скорчив печальную физиономию.

– Вам придется самим пройти до комнаты, где вы будете жить, – сказал Крепыш, открывая заднюю дверь.

Водитель выскочил наружу и, открыв багажник, поставил сумки прямо на горячий асфальт.

Федор не стал ничего говорить, а быстро запихал гражданскую одежду в свободный пластиковый пакет.

– Одежду и документы вы должны оставить! – повысил голос Крепыш.

– Не пойти ли вам, уважаемый господин, по известному всем адресу? – миролюбивым тоном спросил Федор, чуть сощурив глаза.

Этого оказалась достаточно, чтобы Крепыш отвернулся и стал внимательно смотреть перед собой.

Сом презрительно хмыкнул и, не торопясь, вылез, аккуратно прикрыв за собой дверь. Тут же «Ниссан» сорвался с места, оставив после себя удушливый запах дизельного топлива.

– Не нравится мне все это, – сказал Зуб, вешая сумку на плечо.

– В гостинице было спокойнее, – согласился Федор, поправляя бейсболку на голове.

– Ты в этом наряде, господин полковник, похож на ряженого! – ухмыльнувшись, сказал Зуб, первым направляясь к дверям КПП.

– От такого же слышу! – огрызнулся Федор, глядя на свежеокрашенные ворота, на которых как ни в чем не бывало красовалась красная пятиконечная звезда.

– Мы вас заждались, товарищи курсанты! – встал из-за перегородки моложавый майор с красной повязкой на левой руке.

– Здравия желаем, товарищ майор!

– Акмурад! Проводи товарищей офицеров в семнадцатую комнату третьего корпуса! – не глядя, приказал майор, выходя из-за перегородки.

– Полковник приказал в казарму, а тут тащись в семнадцатую комнату! – загундосил низкорослый сержант, которому было никак не меньше сорока лет, вразвалочку шагая ко второй двери.

– Отставить разговоры, сержант! – прикрикнул майор, но в голосе его не было злости.

Грязная, с пятнами жира форма, засаленный подворотничок и выпирающий животик выдавали в сержанте человека, который нашел в армии теплое местечко.

Пройдя по бетонной дорожке сто метров, Федор увидел навес, в середине которого стояла бочка с песком и три деревянные скамейки по периметру.

– Жарко! Надо перекурить, – неожиданно предложил Федор, сворачивая к навесу. Достав из сумки пачку «Мальборо», он с треском распечатал ее и предложил сержанту: – Присаживайся, Акмурад! Закури хорошую сигарету!

– Спасибо, товарищ полковник! – обрадовался сержант, ловко выуживая из пачки две штуки. Одну сигарету он хозяйственно заложил за ухо, а вторую закурил от собственной дешевой китайской зажигалки.

С удовольствием втянув ароматный дым, сержант хитро сощурил глаза и предложил:

– Спрашивайте, товарищ полковник! Только с одним условием: каждый вопрос будет стоить вам десять долларов!

– Пять, и только в том случае, если ответы будут подробными и меня удовлетворят! – внес коррективы в сделку Федор.

– А если я не смогу ответить на вопрос или вы потребуете раскрыть военную тайну? – делано испугавшись, спросил Акмурад, заранее потирая грязные руки с обломанными ногтями.

– Нам не нужны военные тайны. Мы просто хотим спокойно провести время в лагере и не очень напрягаться, – пояснил свою позицию Федор, накрывая пачку сигарет десятидолларовой купюрой.

Глаза сержанта радостно блеснули.

– Первый вопрос. Что за лагерь, чем он занимается и сколько человек курсантов в нем сейчас находится? – спросил Зуб.

– Это целых три вопроса! – запротестовал сержант.

– Джентльмен не должен быть скрягой.

– А бедный, нищий сержант – простофиля?

– Не стоит долго курить, – напомнил о конспирации Федор.

– Все уехали на стрельбище, и в лагере, кроме комендантской роты, никого не осталось, – пояснил сержант, пока не ответив ни на один поставленный вопрос.