– Ну, это уж слишком смелое предположение, – хмыкает он. – Я скорее соглашусь с первым вариантом…
Внезапно оживляюсь от пришедшей в голову мысли:
– Но это же легко проверить! Попросите экипажи «Ту-142» прозондировать район магнитометрами!
Генерал споласкивает руки и приглашает меня за свой столик. Усевшись, признается:
– Мы одинаково мыслим, Евгений. Приказ экипажам уже отправлен, самолеты проверяют район масляного пятна с помощью магнитометров. Данные результатов поступят через несколько часов…
Ужин закончен, народ разбредается по каютам. Жизнь на корабле в вечернее время приобретает более спокойный характер. Лишь сквозь открытые иллюминаторы иногда доносится далекий ровный гул самолетных двигателей. «Медведи» на небольшой высоте продолжают утюжить район поиска…
* * *
После ужина Анна возвращается в свою каюту и, швырнув на постель куртку, без сил падает в кресло. Хочется курить, но на ют она не пойдет. Дело не в лени и не в усталости. Дело в нежелании встречаться с кем бы то ни было.
Ладонь нащупывает на столе пачку тонких сигарет, щелкает зажигалка, и сизый дымок тянется к приоткрытому круглому иллюминатору…
«Удивительная закономерность, – поражается она, стряхивая пепел на листок бумаги. – Стоит на горизонте появиться нормальному мужчине, как тут же вмешиваются посторонние факторы. Ну почему в только что зародившиеся отношения обязательно должны вмешаться масляные пятна, обломки или бог знает что еще?!»
Все подруги-ровесницы давно замужем, а некоторые умудрились заключить брак вторично; у большинства подрастают дети. А она все кого-то ждет, оценивает, выбирает… Немногие мужчины ей нравились, а по-настоящему влюбляться доводилось дважды. Не сложилось, и ворошить те отношения Воронец не любит.
Поднявшись, она открывает настежь иллюминатор, выбрасывает окурок и вдыхает прохладный влажный воздух. Затем вынимает из бокового кармана дорожной сумки небольшую плоскую фляжку и трясет ею – внутри плещутся остатки коньяка. Она давно возит по командировкам эту емкость с дорогим коньяком. Иногда перед ответственными испытаниями позарез нужно выспаться, а сон не идет – мешает волнение. В этом случае помогает глоток крепкого алкоголя.
Выйдя из своей каюты, Анна подходит к соседней и негромко стучит в дверь.
– Открыто, – доносится слабый голос Симонова.
– Ты как? – переступает она через порог. – На ужин не пошел… Плохо?
Одетый в спортивный костюм, молодой человек встает с постели, приглаживает взъерошенные волосы.
– Так себе. А ужинать не хочется – аппетита нет.
Женщина протягивает фляжку:
– На, выпей.
– Что это?
– Коньяк. Знающие люди советуют принять.
Александр с сомнением отвинчивает крышку; понюхав содержимое, морщится.
– Не бойся – не отравишься.
– Не боюсь, – делает он маленький глоток, – хуже все равно не будет. А вы со мной за компанию?
Секунду подумав, она машет рукой.
– Давай…
Скоро остатки коньяка выпиты; оживший Симонов вьется около гостьи и даже переходит на «ты».
– Анна, что же мы стоим?! Присаживайся. Прошу.
Он целует ее руку, настойчиво тянет к креслу…
Усмехаясь, женщина на какое-то время принимает игру. Но ненадолго.
– Хватит, Саша! Успокойся и не строй иллюзий. Лучше ложись спать, – отстраняется она от молодого человека и выскальзывает за дверь.
* * *
Просыпаюсь среди ночи. И не просто просыпаюсь, а подпрыгиваю от кошмарного сновидения так, что Босс с перепугу оглашает каюту лаем и остервенело озирается по сторонам. Долго не могу вернуться в царство Морфея; лежу – пялюсь в темный потолок каюты.
Во-первых, меня гложет желание узнать результаты магнитометрических замеров акватории. Во-вторых, жуткий сон подсказывает одну неплохую идею.
Включаю в изголовье лампу, встаю, наскоро одеваюсь. Босс сидит напротив и подобострастно виляет хвостом – ради неурочной прогулки он готов на все.
У двери оглядываюсь:
– Ладно, идем. Водолаз недоделанный…
Проходя по коридору, замечаю выскользнувшую из каюты Симонова Анну Воронец. Хотел окликнуть, извиниться за глупый спор в ангаре, да передумал. Зачем ставить даму в неловкое положение? Вдруг она бежит с ночного свидания, и встречаться с посторонними ей сейчас не резон…
Шмыгнули с Боссом на другой трап, сделали крюк верхней палубой, прибыли на ют.
Внезапно туда же подходит молодая женщина. Вероятно, ей тоже не спится – пришла подышать воздухом, а заодно покурить. Завидев нас, она встает в сторонке, поджигает сигарету и демонстративно отворачивается.
– Босс, у тебя одна минута. Время пошло.
Босс кидается к стальным пенькам и без нюхательной прелюдии задирает заднюю лапу…
На часах ночь, а вокруг то, что называется «полярным днем»: серое небо с просветлением в сторону солнца и такое же серое море с полоской далекого горизонта. Любуюсь унылым пейзажем и поражаюсь поведению Анны Аркадьевны: зачем взбивать коктейль из рабочих проблем и личных отношений? Впрочем, у баб все не как у людей. У них даже объем принято измерять в сантиметрах.
Воронец пуляет за борт почти целую сигарету и проходит мимо нас. Твердая и холодная, как айсберг в океане.
После секундного замешательства спрашиваю:
– Как здоровье вашего Симонова?
– Он такой же мой, как и ваш, – удаляясь, бросает она через плечо. – И в няньки я ему не нанималась.
Мой папа терпеть не мог один старый фильм. Назывался он «Девушка с характером». Господи, как я его понимаю!
С юта идем с Боссом длинными коридорами в сторону каюты генерала.
Через вентиляционную решетку внизу двери виден свет. Не спит. И то слава богу. Стучу.
– Разрешите, Сергей Сергеевич?
– Заходи. О, ты не один!..
– Нет, эта приблуда подождет за дверью. Сидеть, Босс!..
– Ладно-ладно, пусть заходит. Он же у вас воспитанный и умница. Я про него наслышан.
По кораблю мой шеф ходит в наглаженных гражданских брюках и тонком шерстяном пуловере. Сейчас он одет даже не по-домашнему, а скорее по-дачному: шорты, футболка, сланцы. Он треплет пса за мощный загривок, а тот, высунув от счастья язык, скалится и заискивающе подставляет спину. Вот скотина! Мало того, что природа даровала ему возможность распознавать по запаху человеческих самок, так он еще умудряется угадывать начальство!
– Сергей Сергеевич, прошу прощения за поздний визит. Чем порадовали летчики?
– Присаживайся, – подходит тот к бару и достает бутылку с крепким ромом. Плеснув в два бокала, подает один: – Ты о «медведях»?