– Это Бойко! Это Саша Бойко – второй пловец-охранник из дежурной смены!
Мужик замер – или подействовало мое лекарство, или узнал женский голос.
«Ну, слава богу, – готовлюсь расслабиться. – Видать, у всех здешних работяг очень тонкая душевная организация».
Владимир тяжело поднимается с пола. Реброва подходит ближе.
Вдруг «сапсан» взмывает с четверенек, с необычайной ловкостью прыгает на тетку и буквально впивается в нее зубами и всеми конечностями.
– Сука! – заряжаю ему с правой ноги.
Не помогает – он терзает жертву, та истошно орет и отбивается.
Стрелять нельзя – заденем тетку.
Не сговариваясь, принимаем со старлеем единственно верное решение: дружно и по-настоящему гасим прикладами сумасшедшего парня. Молотим до тех пор, пока его тело не валится беспомощным кулем на пол.
– Осмотри его, – бросаю подчиненному.
Сам помогаю подняться женщине.
– В порядке?
– Он разодрал мой костюм, – всхлипывает она, поправляя маску. – И откуда такая силища?
Смотрю на часы. В нашем распоряжении двадцать четыре минуты. Пора, наконец, заняться делом! Тут тепло, сухо и светло, не считая глюков испорченной лампы. А четверо моих парней почти час принимают ледяную байкальскую ванну…
* * *
Ощупав запястье притихшего парня, Маринин показывает недвусмысленным жестом: готов… Ну и ладно. Сам виноват. Седьмой. Остались двое.
Приказываю Владимиру встать у двери и приглашаю Реброву проследовать в пятый модуль. И сам захожу следом…
Внутренность модуля залита насыщенным молочно-белым светом. По размеру сфера сопоставима с рабочей. Похожа и обстановка, за исключением некоторых деталей. К примеру, у дальней стены (строго напротив входа) сверкает деталями из нержавеющей стали громоздкая установка неизвестного мне назначения. И еще взгляд не находит «аквариумов» – стеклянных емкостей с байкальской живностью. Вместо них по периметру вперемешку стоят столы, холодильные установки, шкафы с реактивами, баллоны и приборы непонятного предназначения…
Моя спутница пару минут занимается анализом воздуха и проверкой исправности вентиляции. После чего освобождает лицо от маски:
– Можем обойтись без дыхательных аппаратов – процент газа ничтожен.
Хорошенькое дело! Не хотелось бы мне стать похожим на того «сапсана».
Уточняю:
– Здесь точно нормальный воздух?
– Разве я похожа на самоубийцу?…
Откуда мне знать? Мы знакомы второй день…
Оглядываясь по сторонам, интересуюсь:
– Что этот парень мог делать в вашем модуле?
– Понятия не имею. И вообще впервые вижу здесь постороннего человека. Входить сюда без специального допуска строжайше запрещают инструкции.
«Седьмой. Остались двое, – повторяю про себя. – Странным образом пропавший из центрального модуля Николай Амбарцумян и секретный химик Маргарита Панина».
В секретном модуле яркое ровное освещение, и я отлично вижу лицо молодой женщины.
Нет, на самоубийцу она не похожа. И вообще ее мордашка, освободившись после некоторого пребывания в воде от слоев тонального крема, пудры, помады и туши, выглядит довольно мило. Пожалуй, я здорово перебрал, предположив, что ей тридцать пять. Лет двадцать восемь, от силы тридцать…
Кажется, я отвлекся.
Поторапливаю:
– Проверьте, все ли на своих местах.
Она прямиком направляется к сейфу, я же прогуливаюсь вдоль рабочих столов, разглядывая творческий беспорядок – вдруг попадется на глаза нечто важное!..
– Пусто, – докладывает женщина-химик.
– В каком смысле?
Распрямилась. Потерянно глядит в стену. Молчит.
– Очнитесь, Вера Александровна, – трогаю ее за плечо. – У нас очень мало времени.
Она стряхивает оцепенение:
– В сейфе нет журнала, в котором фиксировалась технология получения секретного газа «Тайфун».
– А сейф был закрыт?
– Разумеется. Он открывался один раз в день – вечером, когда дежурный химик вносил изменения в журнал.
– На столах проверили?
– Сейчас посмотрю, но это маловероятно, – без надежды говорит Реброва.
Бросаю взгляд на часы. В запасе остается семнадцать минут.
* * *
Она копается в бумагах, найденных на одном из рабочих столов.
– Вера Александровна, – показываю блестящий цилиндр, – не в этой ли штуковине ваша коллега должна была поднять на платформу газ?
– Да, в этой, – бережно принимает она тяжелую емкость.
Осмотрев баллон, подключает к клапану небольшой манометр и замеряет давление…
Увы, газа внутри нет.
– Где вы его нашли?
– Лежал возле той установки, – показываю на монстра из нержавеющей стали.
– Там должен быть и второй – точно такой же. Не видели?
– Нет.
Женщина растерянно оглядывает сферу.
– Что за мистика?…
В поисках второго цилиндра мы обшариваем те шкафы, куда он в состоянии поместиться.
Тщетно. Он исчез вместе с секретным журналом регистрации технологических процессов.
– Не понимаю, – швыряю в сердцах на стол какие-то бланки.
– Чего вы не понимаете? – спрашивает Реброва.
– На дворе двадцать первый век, а тут, как и пятьдесят лет назад, заполняют какие-то журналы… Ведь есть же связь с платформой! Почему не отправлять туда отчеты в электронном виде?
– Мы именно так и поступаем, а бумажный вариант всего лишь дублирует работу.
– Для надежности?
– В общем, да, – пожимает плечами молодая женщина. – Во-первых, ученые старшего поколения, к которому принадлежит и наш уважаемый Иван Ильич Иноземцев, трудно привыкают к быстро меняющимся электронным технологиям. Во-вторых, в «Ангаре» и в самом деле несколько раз случались сбои с потерей базы данных. Так что пока бумажная волокита себя оправдывает.
– Даже теперь, когда вашему журнальчику приделали ноги?
– А какая разница? С тем же успехом могли приделать ноги информации, размещенной в памяти компьютера. Ничего сверхсложного – скачал на флешку и был таков…
Что ж, приходится согласиться.
Завершая дискуссию, задаю последний волнующий меня вопрос:
– Откуда руководитель смены связывался с плавучей платформой?
– Аппаратура связи установлена в рабочем модуле – справа от входа.
– Идемте…