— Иннокентий Савельевич. Прошу вас, присаживайтесь, товарищи… Вас интересует господин Лупандер, я так понимаю. Поступил к нам с огнестрельными ранениями в 20 часов 15 минут. Как положено по инструкции, я тут же сообщил в милицию. По характеру ранений можно предположить, что выстрелы производились из пистолета. Два ранения: в левое плечо, навылет, второе ранение — в правую ногу, выше колена. Ранения средней тяжести, кости не задеты, опасности для жизни не представляют. Прооперировал. Как минимум неделя постельного режима под наблюдением. Потом — стационарно.
— Нам необходимо встретиться с потерпевшим, — выслушав про огнестрельные дырки, сказал Баздырев.
— Понимаю, понимаю, — деловито закивал Ловейка. — Розыск по горячим следам. Так сказать, дорога каждая минута! Только, пожалуйста, не долго. Поймите правильно, раненый, помимо всего, перенес сильнейшую психологическую травму.
— Я думаю, целебность человеческого общения с милицией пойдет ему на пользу, — заметил Баздырев.
— Да, если только разумно дозировать. Пойдемте, я вас проведу.
Каждый в этой жизни жертвует собой.
Григорий Стернин
В одноместную палату вошли втроем. Лупандер, перевязанный бинтами, лежал поверх одеяла и с мучительным выражением на лице глядел в потолок.
— Наши сочувствия, — вместо приветствия произнес Баздырев. — Как это произошло?
Лупандер перевел взгляд на вошедших, на лице его отразилась целая гамма чувств: раздражение, боль и насмешка.
— А-а, господа сыщики… И как я вам в роли несостоявшегося трупа?
— По-моему, неплохо, — похвалил Баздырев.
А Куроедов нетерпеливо заметил:
— Расскажите, пожалуйста, во всех подробностях, мне надо составить протокол допроса.
Лупандер подтянулся поближе к спинке кровати, видно, раны дали о себе знать, и простонал от боли.
— Прошу вас, только недолго, — напомнил хирург и вышел из палаты.
— Я подъехал к своему дому, где-то уже было почти восемь, — стал рассказывать Лупандер. — Еле нашел место, где припарковать машину. В гараж уже ехать не хотелось, сами понимаете, устал как собака за эти дни. Вышел, взял портфель, собирался уже закрыть машину. И тут вдруг подъехала темная машина, резко так притормозила рядом, ну, метров пятнадцать. Из открытого окна рядом с водителем, появилась рожа в черной маске с прорезями. Я сначала не понял: что за кино! А тут смотрю: пистолет у него в руке. Бах! Одни выстрел, второй, третий, четвертый… Я пригнулся, потом упал на землю. И тут же они уехали. Смотрю: ранили меня, попали в плечо и ногу. Подумал тогда, голова так еще соображала: домой подниматься, потом «Скорую помощь» ждать? Быстрей кровью истечешь. Решил вот сам доехать. Хирург потом сказал: правильно сделал! Ну, и чего — заштопал меня… И вот, господа сыщики, я к вашим услугам, — с сарказмом завершил Лупандер.
— Что за машина была, запомнили? — поинтересовался Баздырев.
— Какая-то иномарка. Седан. По-моему, темно-синяя. Номера в грязи, не различишь.
— И кто, на ваш взгляд, мог послать этих головорезов? — спросил Баздырев.
— А вы не догадываетесь? — усмехнулся раненый.
— Нет.
— Вот вы уйдете, и она снова пришлет этих подонков, и на этот раз меня добьют. — В голосе Лупандера проскользнула истерическая нотка.
Куроедов заметил:
— Она, кстати, тоже вас боится.
— Нам надо осмотреть вашу машину. Где ключи? — перевел допрос на деловую почву Баздырев.
— В пиджаке, в боковом кармане. Вон там, на полу. — Лупандер показал на полиэтиленовый пакет, добавил с легкой насмешкой: — Только осторожней, кровью не испачкайтесь, господа пинкертоны!
Глянув на Куроедова, Баздырев брякнул:
— С трупами проще — они не иронизируют.
Лупандер обиделся:
— Шутки у вас дурацкие!
Баздырев без тени брезгливости достал из пакета окровавленный пиджак, брюки, стал комментировать, а Куроедов записывать:
— Пиджак мужской, темно-синий, размер… — Он глянул на Лупандера, — примерно 52–54, к нему присовокуплены штаны, тоже имеются пятна бурого цвета, не исключено, что биологического происхождения.
Лупандер не выдержал:
— Да что вы там пишете? Это моя кровь!!!
— Так положено, — пояснил Куроедов. — Экспертиза разберется, что там: кровь или кал.
Баздырев невозмутимо продолжал:
— Костюм по внешнему виду производства фабрики «Большевичка», в боковом кармане, — Максимыч вытащил связку, — ключи, предположительно от автомобиля. Так?
Лупандер вновь возмутился, даже подскочил:
— Какая «Большевичка»! Костюм от Версачи!
— А мне показалось, что «Большевичка». Сам такие ношу.
Баздырев развернул пиджак изнутри, громко и с пафосом прочел название на этикетке: «Фабрика „Большевичка“!
Куроедов расхохотался, Лупандер сконфузился.
— Что ж вы так не уважаете отечественный швейпром?
— Совсем забыл! — Лупандер хлопнул себя по лбу. — Я этот костюм покупал, когда был какой-то очередной кризис, уже не упомню. Жена посоветовала: типа, скупаем все подряд.
— Понятно, — перебил Баздырев. — Костюм приобщаем к уголовному делу. Какая марка вашей машины?
— Черный «Мерседес»… с дырками… Что, уходите, господа хорошие? — язвительно спросил Лупандер, когда визитеры поднялись. — Ну а в крематорий придете — с моим пеплом попрощаться?
Баздырев посмотрел мрачно, как студент медвуза на подопытную лягушку.
— Не надо истерик, Леонид Яковлевич. У вашей палаты выставят круглосуточную охрану: двух бойцов с автоматами, гранатами и полным боекомплектом. На этот счет есть распоряжение начальника ГУВД. Поправляйтесь!
* * *
Баздырев и Куроедов только вышли в коридор, а навстречу уже шагали два дюжих милиционера в бронежилетах, касках и с автоматами — прямо из их родного ОВД «Стригунино».
— Лупандера охранять? — спросил Баздырев сержанта.
— Так точно, товарищ майор! — браво прогудел тот.
— Следующая палата… — показал Баздырев и тихо добавил: — Смотрите, с поста ни шагу. Его заказала сицилийская мафия.
— Надо же! — изумился сержант.
* * *
Во дворе дома, где проживал Лупандер, Баздырев сначала увидел худую фигуру Реброва. Он битый час скучал возле автомобиля Лупандера.
— Вот он, наш герой.
— Вижу, — отозвался Петрович, подруливая поближе.
Выйдя из «жигуленка», Баздырев критически оценил дырки на корпусе раненого «Мерседеса». Потом достал ключи, пискнул брелоком, Ребров открыл двери в салон, залез внутрь, посветил фонариком. Через какое-то время раздался его торжествующий крик.