Хотя и это не факт, в смысле что Раад появится у дома Павлова. Крохин вполне мог не посвящать Раада в готовящуюся нынешней ночью операцию, все по тем же соображениям безопасности. Ехать «на дело» они собирались вдвоем с Романом, во всяком случае, об участии Раада Крохин не упоминал… Правда, Раад швырял камень на крышу, но не мог же он понять зачем, если Крохин ему не говорил, что нынче ночью они полезут в дом. Русского языка он почти не знает, да к тому же Роман с Крохиным общались вполголоса. Пока Крохин не приказал Рааду – на арабском языке – бросить камень, тот равнодушно смотрел в окно, никак не реагируя на разговор. Потом ему сказали бросить камень – он и бросил. А чтобы из такой малости догадаться, что ночью планируется залезть в дом и допросить хозяина, – это надо быть по меньшей мере Шерлоком Холмсом. Раад малый сообразительный, но не Шерлок Холмс, точно. Скорее всего, он подумал, что таким способом проверялась готовность охранников.
Вывод: и у дома Павлова Раада не найти. Как, похоже, не найти нигде.
А что, если… У Романа перехватило дыхание, и он как вкопанный остановился посреди тротуара.
«Столько предателей вокруг, – пронеслись в его голове слова Антона, сказанные за несколько минут до смерти. – Не знаешь, кому верить, кому не верить. Все куплены и проданы по сто раз…»
Не пророческими ли были эти слова? Что, если верный помощник Раад – человек Мустафы? Что, если он давно куплен, о чем Крохин и не догадывался? Восточное коварство давно известно. Роман за полтора года, проведенные в Афганистане, сталкивался с этим на каждом шагу. А Крохин сам говорил, что контрразведка у Мустафы работает хорошо. Почему им было не перевербовать Раада? Он родом отсюда, ему здесь жить дальше и сосуществовать со своими земляками, к какому бы клану они ни принадлежали. А кто такой для него Крохин? Чужой человек, иноземец, более того – иноверец, которого грех не покарать.
А этот четко организованный подрыв машины? Ведь бомбу заложили, пока они отлучались на разведку к дому Павлова. За Крохиным не следили, значит, кто-то другой координировал действия минера.
И этим «другим» был Раад… Он находился возле них неотлучно, так сказать, держал под присмотром, чтобы они, неожиданно вернувшись, не спугнули минера. И он успокоил минера и сказал, что все под контролем. Он сделал это после того, как, бросив камень, ушел по улице и скрылся за углом. Его не было несколько минут, и мобильный телефон – Роман это видел и запомнил по укоренившейся привычке запоминать любую мелочь – был при нем.
Это он сообщил Мустафе, что Крохин по-прежнему не отстает от Павлова, – и Крохина для общего спокойствия и для обеспечения безопасности сделки решено было убрать. И «верный» Раад этому очень умело посодействовал. Только, скорее всего, убрать должны были не только Крохина, но и Романа, потому что ему также был известен план по тайной доставке ракетных комплексов… Но Крохин решил съездить по делам – и погиб. Погиб один, что несколько нарушало планы заговорщиков. Роман хоть и не так опасен, как Крохин, но все же ему многое известно. И лучше будет, если он как можно скорее отправится за своим начальником…
Роман впервые после того, как покинул место взрыва, осознал, насколько он уязвим на улицах этого чужого города.
Прохожие были в подавляющем большинстве местными жителями. И хотя молодежь и почти все мужчины среднего возраста были одеты на европейский лад, что хоть каким-то образом маскировало Романа, лица их и цвет волос резко от него отличались. Он был, без всякого преувеличения, белой вороной среди всех. Изредка в толпе можно было заметить лицо европейца, но это сразу же бросалось в глаза.
Тот, кто устроил взрыв «Форда», мог затем оказаться в толпе зевак. Тогда он видел Романа и мог следить за ним от самого дома. Роман невольно обернулся, хотя через секунду понял, что, если он на крючке, дергаться бесполезно. Выстрел мог прозвучать откуда угодно: из проезжающей мимо машины, из окна дома, с крыши, из-под полы прохожего… Он был совершенно беззащитен против тех, кто охотился на него.
Единственная его надежда на отсрочку заключалась в том, что Романа могли временно упустить. Минер или его подручные вряд ли знают его в лицо. Вполне вероятно, и даже наверное, они были на месте взрыва, чтобы увидеть результаты своей работы. Но они могли и не знать, что планировался подрыв двоих пассажиров, а не одного. Им дали задание заложить бомбу в такую-то машину – а больше им знать не положено. Контроль этой операции осуществлялся, скорее всего, Раадом, но на месте взрыва его не было, и это дало возможность Роману уйти без преследователей на плечах.
Но это – временное преимущество. Охотники быстро найдут его. Это их территория, повсюду рыщут их люди, они вооружены и оснащены быстроходной техникой. Долго ему не продержаться.
Если только… Если только не отыскать более-менее надежное укрытие. А это – нелегкая задача. Сейчас Роману и тюремная камера не казалась надежным местом. Там-то у него точно не будет никаких шансов.
«Все куплены и проданы». Воистину так.
Но куда податься? Куда?
Роман шел знакомыми улицами в центре Багдада. Он весь подобрался и, внешне оставаясь совершенно спокойным, отмечал мгновенным взглядом все, что происходило вокруг него. Он шел по внешней стороне тротуара, откуда удобнее всего было уходить от преследования, и каждую секунду готов был бежать вперед, назад или через дорогу – в зависимости от того, с какой стороны появится опасность…
Он не сразу определился, где сможет найти укромное место. В гостинице, где оставались его вещи, деньги и, что самое главное, паспорт с официальной визой, позволявший ему безбоязненно передвигаться по городу, ему появляться нельзя. Там его ждут люди Мустафы, и он не сумеет проникнуть в свой номер даже со стороны террасы. Поди, там обложили все вокруг, только сунься – получишь автоматную очередь. С ним церемониться не станут, Роман им – как глубокая заноза, которую необходимо вырвать как можно быстрее.
Визит в посольство он отменил. Там его сразу спихнут на руки ФСБ, чего Роман хотел меньше всего.
Дубинину он также решил пока не звонить. Тогда придется первым делом сообщать о гибели Крохина. Если об этом узнает Слепцов – а Дубинин доложит ему немедленно, – то Роману прикажут ближайшим рейсом вылетать домой, чтобы дать полный отчет в том, почему погиб Крохин. А возможно, срочно вышлют за ним для верности парочку громил-конвоиров. А дальше – просто. Слепцов не замедлит всю вину свалить на Романа, тот не выдержит и нагрубит – и на этом его служба в ГРУ будет закончена навеки.
А Павлов преспокойно продаст ракеты и будет холить себя еще не один десяток лет…
Нет, нельзя ни обращаться в посольство, ни звонить Дубинину. Во всяком случае, до тех пор, пока Роман не побеседует с Павловым. С глазу на глаз…
Когда первая растерянность прошла, у Романа появился довольно дерзкий, но вполне «рабочий» план. Никто ведь не знает, куда он пойдет и что будет делать дальше. Люди Мустафы могут лишь предполагать его дальнейшие шаги, но точно они знать не могут. И в этом заключалось его единственное, но довольно важное преимущество.