– Я останусь с тобой! – заявила Наташа.
– Нет, – отрезал Александр. – Ты можешь погибнуть. У вас двоих больше шансов дойти. Даже если уцелеет кто-то один, он сможет доставить информацию.
– Но в этом случае ты обречен!
– Это еще не факт, – возразил упрямый вулканолог. – Если вы дойдете до наших, то за мной будет выслана поисковая группа. До ее появления я как-нибудь продержусь.
– А если ты попадешь в руки этих бандитов?
– Значит, мне не повезет… Но утром вы должны идти дальше без меня.
– Ладно, – прервал Роман спор супругов. – Давайте спать.
Устроившись кто как, все три беглеца затихли. Было холодно и сыро. Поблизости, невидимая в темноте, шумела на перекатах равнодушная река. Донесся долгий, заунывный вой шакала, подбавил тревоги в дрогнувшие сердца. Вспыхнул под ветром последний уголек и погас, как выключенная лампочка.
Сергей Ильич Демидов заказал легкий обед из пяти блюд и в ожидании заказа занялся разглядыванием соседей. Думская столовая – основательное заведение, чужие здесь не шастают. Несколько журналистов не в счет. Они тут вроде шавок, на них и внимания обращать не след. Хотя и дразнить нельзя, могут покусать. Остальные же все народ солидный, толковый, знающий, где взять и куда положить. Кое с кем Сергей Ильич раскланивался, кому-то отвечал только движением бровей, от некоторых вовсе отворачивался. В Думе, несмотря на то что она – оплот демократии, иерархия была жесточайшей, не дай бог нарушить неверным жестом или, спаси и помилуй, словом.
Завидев вошедшего депутата-однопартийца, Сергей Ильич пригласительно махнул рукой. Прокопов Юрий Павлович. Молодой еще, сорок недавно стукнуло, а прыткий. Так бойко лезет наверх, что оторопь берет. Только-только вычухался из зауральской глухомани, а уже и там, и тут, и чуть ли не Сам ему руку подает. Ловок жук, ничего не скажешь. И сам ладный, рослый, обходительный. Сразу видно, за кем будущее.
Прокопов к Демидову не пошел. Движением головы указал, мол, я сюда, и присел за стол к двум старым бобрам из той еще элиты. Вот, понимает человек, с кем дружбу водить. Сергей Ильич вздохнул, переживая мелкую неудачу, но тут показалась официантка с подносом, и он сразу повеселел. Всегда подымалось настроение, когда видел съестное. Значит, крепок телом, вынослив духом. Ничего, с Прокоповым он еще успеет сойтись короче. Это дело тихое, спешить нельзя. Спехом только все испортишь. А люди подход любят, деликатность. Предложение, опять же, интересное.
Кушая салат из крабов, Сергей Ильич краем глаза следил за Прокоповым. Тот, подняв брови, слушал старого депутата и согласно тряс головой, скаля белые зубы. Ловок, ах ловок парень. Сумел же подобраться. Политес, прежде всего – политес. Первый ключик к любому делу…
Зазвонил мобильный. Сергей Ильич нахмурился – не любил, когда отвлекали во время обеда.
Достал трубу, глянул на табло. Ибука! Черт, что ему понадобилось?
Стараясь не бегать глазами, поднес трубку к уху:
– Да?
– Надо встретиться, – сказал Ибука.
– Когда, где?
– Приезжайте прямо сейчас. Ко мне домой.
– У меня дела… Может, чуть позже?
– Я жду вас немедренно.
И отбой. Сергей Ильич положил мобильный на стол, вернулся к обеду. Аппетит как рукой сняло. Если потребовался срочно, значит, что-то стряслось. Что? Неизвестно. По телефону не скажет. Надо ждать встречи. Но наверняка что-то пакостное, раз вызвал к себе.
Вот же гадство! Хоть бы дал доесть, проклятый самурай. Да теперь уж не до еды.
Поковырявшись для вида в разварной семге и наскоро хлебнув киселя, Сергей Ильич торопливо спустился вниз и сел в машину. Тревога нарастала снежным комом. В животе нехорошо забурчало. Зря, зря связался с этим делом. Говорила бабка-вещунья, знай, малый, меру, если хочешь толку добиться. Ох, права была старая, не будет толку, не будет. Одолела жадность, лишила разума. И назад нельзя, не те люди, не отпустят за просто так. Теперь уж либо пан, либо пропал.
Ибука встретил обычной улыбочкой и непременным поклоном. Демидов, сдерживаясь, чтобы не заорать с порога, тоже мотнул башкой, шагнул в дом. Процедура разувания довела его до белого каления. Но терпел, зная, что только железной выдержкой можно умилостивить судьбу.
Его привели в ту самую комнату, где на днях гуляли с гейшами. Правда, принесли пару стульев – понимали, что человеку в европейском костюме неудобно плюхаться на пол. Служанка внесла поднос с чаем, разлила по детским чашечкам, бесшумно вышла.
– Что случилось, Ибука-сан, – стараясь говорить как можно спокойнее, задал наконец измучивший его вопрос Демидов.
– У нас неприятности, – ровно выговорил японец. – В деро вмешарись посторонние рюди. Надо их срочно найти и обезвредить.
– Что за люди? – каменея внутренностями, спросил депутат. – Откуда они взялись?
– Пока трудно понять. Их трое. Один ученый, работар на острове. Двое приезжих. Кто-то из них знает о нашей работе. Шпион.
– Но почему не решили вопрос на месте? Разве сложно нейтрализовать трех человек?
– Им ударось сбежать, – глядя на потемневшее лицо Демидова узенькими щелками глаз, бесстрастно сказал Ибука.
– Ну так найдите их! – воскликнул депутат.
– Ищем, – последовал ответ. – Но надо помощь.
– Но чем я-то могу помочь? Лететь на Курилы, ловить ваших беглецов?
– Наших бегрецов, – поправил хозяин.
– Хорошо, наших, – перевел дух Сергей Ильич. – Но я действительно вряд ли могу помочь…
– Можете, – кивнул Ибука. – Надо позвонить вашему другу, генерару. Пусть он пошрет своих рюдей на поиски сбежавших.
– О черт… – простонал Демидов, забыв о выдержке и политесе.
– Звоните, – протянул ему знакомую «раскладушку» Ибука. – Здесь безопасно. Ручшее место в Москве.
– Что сказать? – обреченно принимая телефон, спросил Сергей Ильич.
– Трое русских. Двое мужчин и женщина. Украри у японских иссредоватерей ценный экспонат. В десять утра по местному времени. Скрырись в неизвестном направрении. Надо их срочно найти и задержать. Еще надо выяснить, не быро ри у них контактов с пограничниками. Нерьзя допустить контактов. Только есри ваши рюди. Не давать им возможности выйти на связь. Не верить тому, что они говорят. Есри трудно арестовать, надо риквидировать.
С каждой фразой у Сергея Ильича обмирало сердце. Ё-мое, о чем он думал? Куда он вляпался?! Это же не то что статья, это – измена Родине, расстрел. Фигня, что высшей меры нет. Сгноят в подземелье за год. И на черта нужны эти деньги? Бежать, бегом бежать в ФСБ, пока еще не поздно… Положения, конечно, лишишься, но зато вольными ножками будешь по земле бегать. А деньги – дело наживное.