Копейко смотрел на него пристально, не мигая. Белосельцев подумал, что Зарецкого очень скоро найдут в тюремной камере с заточкой в сердце, и охранник в начищенных сапогах, с желтой кобурой, прикажет уголовникам положить его на брезентовые носилки.
Зазвенел телефон. Зарецкий подскочил, хватая трубку, переключая разговор на внешнюю трансляцию.
– Это ужасно!.. – запричитал Премьер с истерическими интонациями провинциального артиста. – Несчастный Шептун!.. Он такой чистюля, что перед едой протирал салфеткой ложки и вилки… А теперь вынужден есть из собачьей миски!
– Всего пять миллионов долларов, и он снова станет протирать вилки салфеткой. – Зарецкий сделал смешную гримасу, приглашая слушающих повеселиться над паникой Премьера.
– Где я возьму столько денег?.. Что мне делать?.. Я дал слово офицерской чести!
– Попробуй найти деньги в бюджете.
– Бюджет давно истрачен! Внебюджетные фонды пусты! Если я истрачу копейку, депутаты подымут вой!.. Президент не хочет ссориться с Думой!
– У тебя есть блестящий выход. Как у русского офицера… Потрать свои личные. За други своя… Насколько мне известно, на твоих счетах примерно такая сумма…
– А что я оставлю на старость?.. Я не могу жить на пенсию… Отставка может случиться в любой день, даже завтра…
– Пожалуй, я тебе помогу. – Зарецкий сделал вид, что думает. Тянул паузу, сам же, на потеху слушающих, корчил гримасы.
– Пожалуй, я помогу тебе найти деньги… – Выручи! Ты всегда выручал! Мы же друзья!
– Но за услугу… Проводится аукцион по продаже двух нефтяных месторождений в Сургуте… Поговори с министром топлива, чтобы они попали ко мне.
– Обещаю, ты их получишь!
– Деньги на выкуп генерала достану завтра. Мы сами войдем в контакт с чеченцами, не прибегая к услугам Правительства.
– Ты настоящий друг!.. Ты спасаешь меня от отставки!
– Есть хорошая идея, как тебе избежать отставки… Как тебе выиграть Тулон… И надеть треугольную шляпу!
Премьер не понял шутки, но на всякий случай засмеялся. Зарецкий положил трубку.
– Поставьте-ка еще раз кассету, – попросил Зарецкий, усаживаясь перед экраном с рюмкой. – Как-то раз Шептун пригласил меня на дачу в сауну и выиграл у меня в карты красивую девку, мулатку, настоящую «тропикаль». И ушел с ней на ночь кувыркаться в постели. А я не люблю проигрывать, – сказал он, когда на экране промелькнул камуфляж, размытый ствол автомата и возникло распухшее, избитое лицо генерала. Зарецкий протянул к экрану рюмку, прикоснулся ею к губам Шептуна. – Хлебни, дружище… Тебе это пригодится, для храбрости, – и затрясся в утробном икающем смехе.
Белосельцев вернулся домой и посвятил вечер сосредоточенному скрупулезному думанию. Прояснявшаяся картина состояла из нескольких сочных мазков. Астрос, передав Шептуна чеченцам, бьет по Премьеру и при этом пытается заработать на выкупе. Зарецкий спасает Премьера, выкупая несчастного пленника, и при этом готовит военный конфликт в Дагестане. За обоими ненавидящими друг друга магнатами стоят Буравков и Копейко, ловко управляют конфликтом, и их цель – стравить олигархов, ослабить Премьера и в открывшуюся узкую брешь продвинуть Избранника. В этом новом объеме замысла, более жестоком, чем прежний, маячил военный конфликт в Дагестане. «Проект Суахили» напоминал череду вложенных одна в другую матрешек, «анфиладу зла», раскрывающегося по мере приближения к цели. И обжигающая, острая мысль: кто они, его соратники по борьбе, обладающие колоссальными средствами? Сколько людей в спецслужбах, Правительстве, в газетных концернах и банках участвуют в невидимом заговоре? Какова его конечная цель? И какую роль в достижении цели призван сыграть он, Белосельцев, прежде чем в нем отпадет нужда и о нем забудут либо как свидетеля страшной тайны зароют на дне лесного оврага?
Утром последовал звонок Гречишникова, его короткий сухой приказ:
– Приезжай в штаб-квартиру Копейко. На своей черной «Волге». Она прекрасно выглядит для своих лет и не внушает ничего, кроме добродушной насмешки.
Он двигался по Москве в своем добротном лимузине, с потертыми креслами, сохранившими пыль подмосковных дорог, частички пепла выкуренных женщинами сигарет.
Его поджидали нетерпеливый, возбужденный Зарецкий, молчаливый Копейко и вкрадчивый Гречишников, который похаживал по ковру, вытаптывая ногами красно-черный орнамент. На ковре, бок о бок, стояли два сияющих алюминиевых кейса с цифровыми замками, с одинаковым набором пятизначных цифр.
– Здесь пять миллионов долларов для Арби Бараева, за душу непутевого Шептуна. – Зарецкий двумя руками сделал в сторону кейсов непонятный жест. – Ваши друзья решили, что никому, кроме вас, нельзя поручить передачу денег. Генерал Шептун должен знать, кому обязан жизнью. Когда его доставят в Москву и отмоют в бане, он явится к вам с букетом цветов.
Зарецкий насмешничал, играл глазами:
– Шептун не стоит и половины этих денег. Но разве дело в этом смешном похотливом фазане, который перед каждыми женскими сиськами раскрывает разноцветный хвост и рассказывает один и тот же двусмысленный анекдот? В этих чемоданах, как в ящиках Пандоры, таится столько будущих событий, что если бы мы их сейчас открыли, то оказались бы в другой стране, в другой истории, при другом Президенте. Однако их откроют другие люди!
– Ты, Виктор Андреевич, отвезешь деньги Вахиду. – Гречишников продолжал вытаптывать по кругу ковровый орнамент. – Тебя там ждут. Следом пойдет машина сопровождения с охраной, не ровен час. Скажи Вахиду, пусть доставят Шептуна из Грозного завтрашним рейсом. Завтра Премьер выступает перед комсоставом силовиков и ветеранами спецслужб. Шептун появится в зале в момент выступления. Это будет триумфом Премьера.
Двое молчаливых молодцов подхватили чемоданы. Погрузили в багажник «Волги». Белосельцев тронул машину, заметив в зеркало, как следом, на расстоянии, двинулся огромный, с затененными стеклами джип.
Он двигался тесными улицами, ожидая, что из переулков выскочат воющие милицейские машины. Преградят ему путь. Люди с автоматами, в масках вырвут его из-за руля, вскроют багажник, арестуют вместе с алюминиевыми чемоданами. Он понимал, что совершает очередной поступок, еще теснее и неразрывнее связывающий его с таинственной группировкой, управляющей политической машиной. Малейшая неточность может стоить ему жизни. Если он свернет сейчас к отделению милиции, или позвонит в уголовный розыск, или сообщит о месте своего пребывания в контрразведку, то может статься, что из милицейской машины, явившейся по вызову, выйдет Гречишников, а с бригадой уголовных сыщиков нагрянет Копейко, а в кабинете следователя контрразведки его встретит вислый, как у пеликана, нос Буравкова.
Безумной и сладкой показалась мысль оставить чемоданы на краю тротуара, вырваться из огромного города, промчаться по окружной дороге, соскользнуть на шоссе и лететь, удаляясь от смертельной опасности, среди перелесков, поселков, все дальше и дальше, мимо церквей, городков, пока не окажется в глухомани, среди псковских синих озер.