— Вы под арестом?! — продолжала репортерша.
Справа взорвалась фотовспышка.
— Какое отношение вы имеете к пропавшему человеку? — присоединился к вопросам репортерши мужской голос.
— Тело украл кто-то из полицейских?
Младший инспектор распахнул заднюю дверцу автомобиля и втолкнул Лив внутрь.
Девушка подняла голову. Салон затопили вспышки прижатого к стеклу фотоаппарата. Она отпрянула.
Машина закачалась на рессорах, когда Сулейман плюхнулся на водительское сиденье.
— Извините. — Поймав в зеркале заднего вида взгляд Лив, полицейский завел двигатель. — Удивительно, как быстро пресса прознала о случившемся.
Сулейман медленно выехал с парковки. Последнее, что увидела Лив, оглянувшись в заднее окно, был нацеленный на нее объектив фотоаппарата.
72
Катрина Манн указала на свободное место на пыльном бетонном полу. Погрузчик грациозно развернулся и поставил туда один из поддонов, привезенных «Си-123». Надо будет расставить сегодняшний груз так, чтобы не мешать отправке сельскохозяйственных продуктов в Уганду. Плохо, если доступ к ним загромоздят ящики сегодняшнего груза. Каждый поддон был покрыт тонкой алюминиевой фольгой. Заниматься расстановкой ящиков было все равно что складывать гигантскую трехмерную головоломку, но сидеть в офисе с Оскаром и смотреть новости, ожидая звонка от Габриеля, стало уже невыносимо.
Погрузчик извлек вилку из-под поддона и поехал обратно к грузовому самолету. Если им немного повезет, большая часть груза будет отправлена по назначению через несколько дней.
Громкий стук привлек внимание Катрины. Она посмотрела в сторону офиса. Оскар стоял у окна и знаками подзывал ее. Его лицо было мрачнее тучи.
Катрина передала Беки список.
— Проследи, чтобы эти ящики поставили впереди.
Когда она вошла в офис, Оскар взял пульт дистанционного управления и, направив его на висящий на стене телевизор, увеличил звук.
— Гляди.
— Расследование по делу о смерти монаха, — тоном, которым обычно сообщают о массовых убийствах и объявлении войны, зачитывала дикторша, — приняло этим утром зловещий оборот. Близкие к расследованию источники сообщают, что тело монаха было похищено из городского морга…
На экране появилась дрожащее изображение садящейся в машину молодой женщины.
— Вы имеете какое-то отношение к исчезновению тела монаха? — прокричала репортерша. — Вы под арестом?!
Девушка бросила взгляд прямо в объектив, наклонила голову, и ее лицо исчезло за немытыми волосами.
— Это, должно быть, та самая девушка, — предположил Оскар.
Но Катрина не слушала его. Ее взгляд словно прилип к человеку, который сопровождал Лив. Он грубо усадил девушку на заднее сиденье автомобиля. Камера метнулась к его лицу. Мужчина поднял веснушчатую руку и оттолкнул ее.
Сев в машину, он укатил прочь.
73
Сознание брата Афанасиуса было словно затуманено, когда он медленно брел в часовню, чтобы помолиться в одиночестве. Задание аббата оказалось не из легких. Управляющий в прямом смысле слова взмок, таща тела двух неизвестных по туннелям в древние пещеры, находящиеся под восточным склоном горы. Даже вернувшись в главную часть Цитадели, Афанасиус чувствовал неприятный химический запах, исходивший от полиэтилена. Он долго мыл руки в бочке, наполненной дождевой водой, но запах, казалось, въелся в его руки.
Средневековые темницы хранили память о жестоком прошлом — покрытые ржавчиной кандалы и страшные клещи со следами засохшей крови. Афанасиус знал историю Цитадели — знал о крестовых походах и жестоких временах, когда вера в Бога и учение Церкви навязывались с помощью силы и страха, — но думал, что все это осталось в прошлом. Теперь же фантом отвратительного прошлого появился в настоящем, словно запах смерти, которым был пропитан воздух потайной темницы с поднимающимся люком. Именно туда управляющий бросил трупы. Услышав хруст человеческих костей, на которые обрушились тела несчастных, Афанасиус испытал шок. Что-то сломалось внутри него, разорвалось на части.
Бредя по холодным коридорам горы, управляющий то и дело мысленно возвращался к двум строчкам, прочитанным им в «Еретической библии».
Остановившись перед часовней для уединенных молитв, Афанасиус замер в нерешительности, стыдясь содеянного. Погладив лысый череп руками, он вновь услышал неприятный запах антисептика.
Надо помолиться. На что еще он может надеяться, как не на помощь Господа? Переведя дух, Афанасиус ступил внутрь.
Часовню освещали тонкие свечи. У противоположной стены был установлен Т-образный крест. Сидений не было, только старые циновки и половики, едва ли способные уберечь старые колени от твердого холодного каменного пола. Идя сюда, Афанасиус никого не видел, но в часовне он заметил склонившуюся фигуру молящегося. Узнав его, управляющий чуть было не расплакался.
— Дорогой брат! — Отец Томас встал и обнял дрожащего всем телом друга. — Что стряслось?
Афанасиус глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Понадобилось пять минут, чтобы его сердце перестало бешено стучать в груди, а дыхание пришло в норму. Оглянувшись, он посмотрел на вход в часовню, затем — на озабоченное лицо друга. В его душе боролись желание открыться отцу Томасу и страх перед возможными последствиями. Может, лучше ничего ему не говорить?.. Для его же блага… Афанасиус чувствовал себя так, словно стоял на краю обрыва. Один неверный шаг, и он упадет в пропасть.
Заглянув в омраченные беспокойством глаза отца Томаса, управляющий начал свой рассказ. Он поведал о посещении запретной части библиотеки, о «Еретической библии» и содержащемся в ней пророчестве, о неприятном задании, которое поручил ему настоятель. Афанасиус ничего не скрыл от отца Томаса.
Когда рассказ подошел к концу, друзья некоторое время стояли молча. Афанасиус понимал, что подверг их обоих смертельной опасности.
Отец Томас бросил быстрый взгляд на вход в часовню и, наклонившись к товарищу, едва слышно прошептал:
— Что ты помнишь из прочитанного?
Афанасиус почувствовал облегчение.
— Помню: «Прячут Божественный Свет впотьмах», — прошептал он, — и «Гора сея не священна, ибо проклята темница сея».
Управляющий отстранился. Отец Томас задумался. Его умные глаза беспокойно забегали по окутанной сумраком часовне.
— Я слишком поздно… понял, что здесь… что-то не так… — осторожно подбирая слова, сказал он. — Все это накопленное знание… труды величайших умов человечества спрятаны во тьме библиотеки. Они никому там не могут помочь. Вначале я думал, что моя задача — защитить, сберечь, но ни в коем случае не заточить человеческую мысль. Когда я закончил свою работу и увидел, как отлажено функционирует введенная мной система, я попросил прелата разрешить публикацию светокопий. Я хотел, чтобы и другие великие библиотеки мира получили доступ к этим знаниям, но прелат мне отказал. Он сказал, что сокрытое здесь знание станет опасным оружием в руках непосвященных. Будет лучше, если книги выцветут и рассыплются в пыль, чем об их содержании узнают за стенами Цитадели.