Меня повели длинным коридором, а затем по дубовой лестнице мы поднялись на второй этаж. Комната, в которую меня бесцеремонно втолкнули, была светлой, просторной и не шибко меблированной: стол, возле него офисное кресло-вертушка, несколько стульев, тахта, застеленная клеенкой, а слева от двери стояли два стеклянных шкафа — один с набором каких-то медицинских инструментов, а второй с какими-то снадобьями в бутылочках и баночках. В общем, помещение напоминало стандартный манипуляционный кабинет приличной больницы, в которой недавно сделали евроремонт.
Повинуясь конвоирам, я сел на стул и приготовился к худшему — мне очень не понравился этот кабинет. Я не был настолько необразованным, чтобы не знать, какие методы применяются во время допросов. В том числе и медицинского плана. А меня привели сюда явно не для дружеской беседы.
Ждать пришлось долго. Я совсем извелся, ожидая своих палачей (а кто еще мог явиться для «беседы» с жертвой, предназначенной к закланию?). Видимо, долгое пребывание в подвешенном состоянии было приемом для подавления моей воли.
Наконец позади мягко щелкнул замок входной двери, и в кресле угнездился человек чиновной наружности в дорогом фирменном костюме: маленькие оловянные глазки, рыжие кустистые брови, плохо замаскированная спесь, буквально въевшаяся в складки лица, небольшой животик, прикрытый модным галстуком в косую полоску, и холеные руки с короткими пальцами-сосисками. Конвоиры стояли за моей спиной и сопели, как два борова, — только не хрюкали.
— Тэ-экс… — Человек в кресле оглядел меня с пристальным вниманием каннибала, который прикидывал, как лучше приспособить очередную добычу на костер. — Вот мы какие…
— Почему меня бросили в подвал? Кто вы? — Это был дежурный вопрос, и я просто обязан был его задать, иначе спектакль, который организовал этот хмырь с оловянными глазками, получился бы скомканным, а правила игры нужно соблюдать.
— А вы не знаете?
— Скажем так — догадываюсь. Хотя не имел чести лично вас лицезреть. Я так понимаю, вы Афанасий Максимилианович?
— Точно так… — Воловик (а это был он) благосклонно улыбнулся. — Вы удивительно проницательны.
— Так это вы мне звонили?
— Нет. У меня есть люди, которые занимаются подобными вопросами.
— Понятно. Но не все.
— Что вас смущает?
— С какой стати мне сразу зачитали приговор: не отдашь — уроем?
— Так ведь вы крепкий орешек. С людьми вашего склада держаться нужно пожестче. Или у вас возникли сомнения насчет того, что было сказано?
— Что вы, что вы! Организация у вас серьезная. Как говорится, фирма веников не вяжет. Я был абсолютно уверен, что слов на ветер вы не бросаете.
— Наверное, поэтому носили с собой пистолет?
С этими словами Воловик достал из верхнего ящика стола мой ТТ, повертел его в руках и вернул обратно.
— Вы удивительно догадливы. — Я мягко улыбнулся. — Предупрежден — значит вооружен.
— Но, как видите, пистолет вам мало помог.
— Да уж… Как сказал один литературный персонаж, и на старуху бывает проруха. Кто же мог знать, что у вас такие соблазнительные подручные.
Воловик коротко хохотнул и сказал:
— Скоро вы сумеете оценить способности Анжелы в полной мере. Она удивительно изобретательна.
— Кто бы сомневался…
— Ну ладно, познакомились, поговорили — и будя. Время — деньги. Вернемся к нашей проблеме. Вы должны отдать мне то, что вам передал Брюсов.
— Он ничего не передавал. Африкан… пардон… Елпидифор Африканович не успел это сделать, даже если и намеревался. Вы ведь в курсе дела, что он умер внезапно и трагически.
— Да, — коротко ответил Воловик и насупился. — И тем не менее я вам не верю.
— Почему?!
— У вас было замечено проявление Силы. А ее вы могли получить только от Брюсова. Вместе с амулетом древних богов.
— Я уже говорил вашему бойцу о своей готовности принести любую клятву, что понятия не имею, о чем идет речь.
— Вы обладаете Силой!
— На мне что, написано?
— Нет. Но мои люди… мм… поговорили с небезызвестным вам Чирковым. И он нам кое-что рассказал.
— Чирик? Этот ханурик? Это даже не смешно. Что он мог вам рассказать? Наверное, какой-нибудь свой похмельный бред.
— Отнюдь. Он сказал, что вы подняли его за шиворот одной рукой, как щенка, и усадили на верстак. Обычному человеку это не под силу. А вы, насколько мне известно, не штангист и не силач.
— Что да, то да. Но иногда в жизни человека случаются такие моменты, когда в нем просыпаются неизвестные ранее возможности. Это общеизвестный факт. Разговаривая с Чириком, я сильно разозлился, ну и…
— Допустим, это так. И скорее всего, вы тут не соврали. До встречи с Чирковым про амулет вам не было известно. Да-да, это нам рассказал сам Чирков. Вы тогда интересовались, кто навел его на Брюсова и что он хотел от старика. И только после этого вы присвоили себе амулет.
— С чего вы взяли?
— Все очень просто. Брюсов с амулетом никогда не расставался. Но в день его смерти амулета с ним не было. И в квартире Брюсова мы ничего не нашли, хотя исследовали ее тщательнейшим образом. Какой вывод напрашивается после всего этого? Амулет у вас. Только с вами старый хрыч поддерживал доверительные отношения, и только вы были вхожи в его квартиру. К сожалению, он не захотел быть с нами откровенным…
— Так, значит, это вы его…
— В данный момент речь идет о вашей жизни, милейший! — отрезал Воловик. — Все остальное не должно вас касаться.
— Что ж, резонно. Но тогда объясните мне, темному, откуда могла взяться у меня эта самая Сила во время разговора с Чириком, когда я еще не имел амулета? Не складывается мозаика.
Видно было, что Воловик озадачен. Он потер переносицу, как это делают люди, которые носят очки, немного помолчал, видимо размышляя над моими словами, а затем сказал:
— Скорее всего, вы получили Силу при кратковременном контакте со стариком. Видимо, такое возможно.
— Короче говоря, у вас одни домыслы. А у меня факты — я этот амулет никогда не видел и не держал в руках. И никакой Силы в себе не чувствую. Но вы все равно мне не верите. И что дальше?
— Надеюсь, вам не нужно объяснять, что я должен проверить свои предположения.
— Не нужно. Будете пытать?
— Не исключено… — Воловик криво осклабился; при этом в его оловянных глазках появился маниакальный блеск. — Но прежде мы попробуем другие методы. Наука, знаете ли, не стоит на месте.
Я лишь обреченно вздохнул. Все ясно. Сейчас меня накачают какой-нибудь химической гадостью, и я буду петь как оперный тенор. Хорошо хоть, Воловик иголки под ногти решил пока не загонять. Вот именно — пока…