Босх снова выхватил пистолет и с размаху двинул им клерка по носу. Голова того опять забилась о бетонный пол. Босх уткнул ствол ему в шею.
— Плевать мне, что ты сказал! Они ее убили, ублюдок! Ты это понимаешь?!
Человек истекал кровью и был оглушен, моргал и жмурился, то отключаясь, то снова приходя в сознание. Правой рукой Босх отвесил ему оплеуху.
— Очнись. Я хочу, чтобы ты видел, как будешь подыхать.
— Пожалуйста, сэр… Я не хотел, сэр. Пожалуйста, не на…
— О'кей, вот что ты сейчас сделаешь. Если хочешь жить, тогда скажи, кто снимал комнату пятнадцать четырнадцать в пятницу. Пятнадцать четырнадцать. Отвечай немедленно!
— Ладно-ладно, я все скажу. Я покажу вам.
— Давай показывай.
Босх слез с него. Изо рта и носа получившего взбучку текла кровь, но и у Босха тоже кровоточили отбитые костяшки пальцев на левой руке. Детектив быстро повернулся и задернул шторку над стойкой до конца.
— Показывай. Быстро.
— Вот, это здесь.
Человек указал на портфель, от укладки которого его столь бесцеремонно отвлекли. Он потянулся за ним, но Босх тут же приставил ему к голове пистолет.
— Без резких движений.
Мужчина вытащил из портфеля пачку регистрационных бланков. Сверху Босх увидел тот, что сам только недавно заполнил. Он забрал его и, скомкав, сунул в карман пиджака. Все это время он продолжал держать клерка под прицелом.
— Пятница, номер пятнадцать четырнадцать. Найди его.
Мужчина положил пачку бланков на стол и начал их пролистывать. Босх почувствовал, что парень тянет время. Полиция может нагрянуть сюда в любой момент и нарушить их неформальное общение. Прошло уже по меньшей мере четверть часа с того момента, как на пятнадцатом этаже раздались выстрелы. Босх сунул пистолет на полку под конторкой. Если полиция схватит его с оружием, он, невзирая ни на что, прямиком отправится в тюрьму.
Проделывая эти манипуляции, Босх со всей ясностью осознал, что бросил свою бывшую жену и мать своей дочери мертвой на пятнадцатом этаже. Это, а также и чувство вины, точно стрелы, разили Босха в самое сердце. На миг он закрыл глаза, стараясь отогнать эти мысли и видения.
— Вот он.
Босх открыл глаза. Видимо, пришедший в себя клерк разворачивался от конторки к нему своим избитым лицом. Босх услышал характерный металлический щелчок. Внимание его привлекла правая рука мужчины, метнувшаяся к нему. Нож он учуял раньше, чем увидел. За ничтожную долю секунды было решено остановить, а не парировать удар. Босх стремительно бросился вперед, блокируя нож поднятой левой рукой и одновременно ударяя правым кулаком в горло нападающему.
Нож прорвал рукав пиджака, и Босх почувствовал, как лезвие врезается в руку, куда-то ниже локтя. Но это был единственный понесенный им урон. От удара в горло коварный клерк отлетел назад и упал на перевернутый табурет. Босх снова навалился на него, схватил руку с ножом за запястье и ударял ею об пол до тех пор, пока выпавшее оружие не звякнуло о цемент.
Босх поднялся на ноги, продолжая удерживать человека за глотку и прижимать к полу. Он почувствовал, как кровь бежит у него по руке из раны. Он снова подумал об Элеонор, лежащей мертвой там, на пятнадцатом. Как нелепо: в мгновение ока она лишилась жизни и вообще всего на свете и даже не успела вновь увидеть свою дочь целой и невредимой.
Босх занес левый кулак и ожесточенно, со страшной силой ударил клерка по ребрам. Он молотил его снова и снова, нанося удары по туловищу и по лицу, пока до него не дошло, что челюсть и большая часть ребер у избиваемого сломаны и тот потерял сознание.
Босх и сам едва переводил дух. Он поднял нож с лезвием на пружине, сложил его и сунул в карман, затем отодвинул неподвижное тело поверженного врага и, собрав рассыпавшиеся регистрационные бланки, засунул их в портфель и застегнул его. Перегнувшись через конторку, он увидел в щель защитной шторки, что снаружи по-прежнему пусто, хотя из лифтового холла доносились выкрикиваемые в мегафон команды. Гарри знал, что далее полиция перекроет все входы и выходы и выставит охрану.
Он приподнял защитную шторку фута на два, забрал с полки пистолет и сунул за пояс. Забрав с собой портфель, перелез через конторку и спрыгнул в коридор. Удостоверившись, что на конторке отсутствуют следы его крови, Босх спустил шторку и зашагал прочь.
Двигаясь быстрым шагом, он поднял руку и сквозь разрез в рукаве пиджака стал осматривать рану, неглубокую, но кровоточащую. Он закатал рукав пиджака вокруг раны, чтобы в него впитывалась кровь, еще раз оглядел пол вокруг себя и убедился в том, что не оставил кровавых следов.
У лифтовой ниши полиция выпроваживала всех на улицу, в зону оцепления, где задержанные должны были находиться в ожидании допроса по поводу произошедшего. Босх знал, что ему никак нельзя проходить через эту процедуру. Он развернулся и направился по проходу к противоположной стороне здания. Добрался до перекрестка торговых рядов и тут заметил слева от себя двух мужчин, тоже явно не желающих сталкиваться с полицией.
Босх последовал за ними, надеясь, таким образом, быстрее оказаться на нейтральной территории.
Двое мужчин нырнули в узкий проход между двумя закрытыми лавками. Босх проделал то же самое.
Проход вывел его к лестнице в подвал, где располагались складские помещения, принадлежавшие владельцам ларьков и киосков на первом этаже, имеющих ограниченное торговое пространство. Босх спустился вслед за мужчинами на один этаж, затем повернул направо и увидел, как те направляются к подсвеченному красному иероглифу над дверью. Мужчины вышли в дверь, и тут прозвучала сирена. Босх бросился к двери и тоже выскочил наружу. Он очутился на уже знакомой ему пешеходной дорожке, быстро дошел до Натан-роуд и начал оглядываться в поисках «мерседеса» Суна.
Какие-то фары мигали в полуквартале от него, поодаль от скопления полицейских машин, беспорядочно припаркованных перед входом в оцепленное здание. Босх обрадовался, узнав знакомый автомобиль. Сун стронулся с места и подкатил к нему. Босх направился было к задней дверце «мерседеса», но потом, сообразив, что Элеонор с ними больше нет, сел спереди.
— Вас долго не было, — сказал Сун.
— Да… Давайте выбираться отсюда побыстрее.
Сун бросил быстрый взгляд на портфель и на кровоточащие костяшки пальцев Босха, сжимавших его ручку. Он ничего не сказал. Просто поддал газу и направил машину прочь от «Чунцин-мэншнз». Босх, повернувшись на сиденье, посмотрел назад. Его взгляд побежал вверх по зданию, до того этажа, где они оставили Элеонор. Почему-то Босху всегда казалось, что они состарятся вместе. Их развод тут как бы не имел значения, другие возлюбленные не имели значения. У них всегда были зыбкие, лишь от случая к случаю возобновляющиеся отношения, но это тоже не имело значения. В глубине души он всегда считал, что все их расставания не навсегда и в конечном счете они будут вместе. Конечно, их объединяла Мэделин, и она навсегда осталась бы связующим звеном между ними. Но Босх верил, что есть и другие звенья.