Цепь политических убийств, замораживание счетов российских фирм на Западе – ничто в сравнении с телевизионщиком, которому доверяют. Мы почти у цели. Думаю, скоро мы получим нужного человека, недостающее звено нашей цепи. Нам не придется дискредитировать российские источники информации. Достаточно будет иметь в них своего человека. За нами не заржавеет. Мы умеем существенно опережать подачу информации. Мы первыми расскажем о событиях, даже о тех, которых не было. С высадкой американцев на Луне ведь получилось, несмотря на то что звездно-полосатый стяг на флагштоке колыхался на ветру, которого там нет.
Итак, Россия должна услышать о восстании, о бунте. И даже если он провалится, что, скорее всего, и случится, центральные российские каналы устами самых популярных тележурналистов заявят о том, что тоталитарный режим низвергнут. Пока русские будут приходить в себя, с ними легче будет разговаривать, они станут куда уступчивее. Это еще одна мысль, которую я хотел бы до вас донести. План «Либра» успешен по определению. Он беспроигрышен даже в случае неудачи.
Как вам, господа? Кстати, я прошу оценить наш план не аплодисментами, а чеками. Это моя американская традиция. Так что будьте снисходительны, как я стоически переношу ваши ритуалы. Моя помощница пройдется по рядам. Пожалуйста, господа. У Маргарет две шляпы. Соломенная – для пожертвований на организацию последующих этапов проекта, шляпа из латекса – для ставок на тотализаторе. Напоминаю, ставим только на количество убитых, раненые и пропавшие без вести не в счет. Только на убитых, джентльмены. Отдельно – на убитых в Украине, отдельно – в России.
Ассистентка приступила к сборам.
– Спасибо, спасибо, да, да, это в шляпу из латекса, – благодарил Уайт, произведший фурор своей презентацией. – В фонде организаторов тотализатора, как и в грузинском проекте, останется лишь 13 процентов. Все остальное пойдет на выплаты выигрышей. Оплачивается пять первых мест. Победят те, кто укажет данные по убитым в нашей новой игре с минимальной погрешностью…
– Мистер Уайт, – куратор из Лэнгли, единственный, если не считать Уайта, на этом собрании, чуть было не отвлек соотечественника, – вот, кстати, тот египтянин, которого вам поручили сюда доставить.
На него широкими глазами смотрел человек в халате с наручниками на руках. Уайт не растерялся. Он извлек из кобуры свой «смит-вессон» и выпустил в грудь террориста две пули. Одна попала в сердце, другая в область живота. Комментарий Уайта был краток:
– Когда я иду на «русского медведя», мух щелкаю без разбору.
И снова поведение международного авантюриста восприняли с восторгом. Труп унес все тот же привратник, ассистентка продолжила сборы. Цифры на чеках впечатлили Суфлера…
Пол Уайт уже предвкушал наслаждение комфортным перелетом в Россию. Безусловно, это будет частный самолет с белыми креслами, шестом для стриптиза и топлес-стюардессами. Он уже летал на таком, принадлежащем одному из присутствовавших здесь банкиров. Летал в бразильский Рио. Там у его кураторов из ЦРУ и нынешних партнеров тоже были интересы. Они давно пытались поссорить Бразилию с Венесуэлой… Им до всего было дело. Теперь они зажглись идеей приготовить с его помощью суп из топора для непримиримой России. На ближайшие несколько месяцев Суфлер был обеспечен высокооплачиваемой работой.
На следующий день Пол Уайт решил прогуляться по Лондону. Он подразнил лебедей в Гайд-парке, сверил часы по Биг-Бену, прогулялся по набережной Миллбанк, что соединяет Парламент с галереей Тейт. Туда мистер Уайт направился вовсе не из желания полюбоваться полотном Уильяма Блейка «Сострадание». Отсюда открывался превосходный вид на офис британской разведки МИ-6. Весь вечер он ходил угрюмый. Размышлял о предстоящей поездке в Россию, о Штатах и Британии. Напоследок он плюнул в Темзу с Тауэрского моста, заключив, что впредь будет думать только о себе…
Я ожидал Лорда на модной веранде клуба «Сохо– румз», восстающего из пепла всякий раз наперекор периодическим рейдам Госнаркоконтроля и потугам старой гвардии «промоутеров-погорельцев» возродить былую славу сгоревшего «Дягилева» на площадке утонувшего «Форбса». Можно ли реанимировать труп искусственным дыханием, даже если во время вдохов и манипуляций с грудной клеткой приговаривать: «Мы семья…»?
Из динамиков звучал фул-фэшн-хаус от диджея Джэфа, последнего из Могикан R&B-культуры Москвы, который, став респектабельным промоутером «Сохо», попрощался с рэпом навсегда.
Здесь еще находились люди, кто воспринимал меня как звезду, норовил подсадить к себе за депозитный столик стоимостью в пять тысяч евро и угостить чем-нибудь. Как мне все это надоело, однако мне было четко сказано дожидаться Лорда здесь, на Саввинской набережной, в клубе с двойным фейс-контролем и кучей как прооперированных старлеток, так и молоденьких студенток, которым все равно было далеко до Евы Мендес, а значит, до меня…
Нервы влили в меня двести граммов коньяка за счет какого-то олигарха-лайт, обнявшего меня при встрече. Должно быть, мы где-то пересекались. Во всяком случае, он напоминал мне про какую-то Таню из «Эгоиста Голд», которая теперь с ним. Стало быть, раньше она могла быть со мной. Моя догадка не подтвердилась, даже когда мне представили Таню, но я выпил еще пятьдесят за ее здоровье.
На сцене «Сохо» чествовали наших олимпийцев, которым спортивное руководство позволило расслабиться и выпить по бокалу шампанского в самом модном ночном клубе сразу после ужина с президентом. Ведущая Марика заголосила хвалебные оды в адрес российских синхронисток, две африканки нигерийского происхождения, урожденные в Твери сестры Дарья и Агнета Ойеволле, устроили на сцене боксерский поединок, а девочки-гоу-гоу, довольно посредственные, если не брать в расчет мулаток Ойеволле, вполне сносно, но не очень синхронно исполнили танец с обручами.
Все тот же полуолигарх представил меня знаменитому борцу-вольнику Хасану Бароеву. Моя ладонь утонула в его рукопожатии, и я прочитал в глазах именитого спортсмена растерянность, рожденную скромностью и аскетизмом самоотверженных тренировок. Хасан был чужим на этом празднике жизни, и, возможно, таджика из Осетии никогда не пустили бы в этот пафосный клуб, не прославь он Россию в Китае. Не пустили бы его и в мини-Дягилев «Famous», в «Пачу», даже в «Рай», не прошел бы он и в цех для расфасовки «белого чуда», функционирующий под псевдонимом «Крыша мира», хоть все и догадывались, что крышей у этого мира может быть только Госнаркоконтроль. Не попал бы он и в «Калина-бар», не приди он туда в сопровождении знающих его и известных в тусовке людей. На татами он был хозяином, здесь он был случайным гостем. Сегодня он, ставший героем дня в Пекине, был героем ночи в Москве, ведь на очередном состязании он опять всех поборол. Главное, вовремя сняться с крючка, наживкой для которого служит тщеславие. Я смотрел на Хасана, видел его глаза. Он справится. Этих парней, чемпионов, не проведешь на мякине. Они не прельстятся на обманчивый звук медных труб, ведь их победа заслужена кропотливым трудом. Так что лучше мне подумать о себе…
Диско-хаус и R&B неожиданно сменились гимном России, и по команде Марики вверх подняли два российских триколора. Я встал и пропел слова советского гимна. Только их я помнил. Наши синхронистки, из которых одна была просто обворожительна, знали слова российского гимна наизусть. Лазерное шоу и видеоколлаж о тех видах спорта, где мы стали лучшими, был навеян окончательно возродившимся при «дуумвирате» патриотизмом. Я искал глазами трехкратного героя-чеченца Бувайсара Сайтиева, который в свои тридцать три положил на лопатки самых сильных «вольников» мира, но не нашел его. Ну, конечно, чего здесь делать истинному борцу, избравшему своим главным оружием выдержку и мудрость. Этих качеств так не хватало мне, может, поэтому я думал о чемпионах, об истинных борцах, которые, побеждая, всегда оставались самими собой.