Лорд уменьшил звук.
– Да, – задумчиво произнес он, – никто не знает, что его ожидает. Еще вчера я разговаривал с ним на вручении «ТЭФИ». Веришь, церемония все-таки состоялась, хоть и в урезанном формате. Познер уже не тот. Его лягают, а он только кашляет вместо того, чтоб лаять. Все они так делают. Привыкли поучать из комфортного чилаута. Не видели они жизни под хозяином. С гречкой вместо сибаса на пару и с конфеткой «Мишка на Севере» вместо тирамису. Так вот, был на этой тусовке пафосной и Минай, и Фридман твой. А сегодня уж нет Миная, и Фридман не вечный, я тебе скажу. Как говорится, король умер, да здравствует король!
– Постойте, я же только что смотрел его передачу?! – воскликнул я в недоумении.
– Все правильно. Минай никогда не работал в прямом эфире.
– Но как же я смогу?
– Для тебя прямой эфир – родная стихия!
– Нет, как я смогу вести чужой проект?
– Отныне все права на этот проект у меня и моих партнеров. Контракт до лета будущего года. Ты что, не уверен в своих силах? Тогда нам не о чем разговаривать.
– Не в этом дело, – испугался я, – просто я всегда делал все сам, а «Взлеты и падения» – уже раскрученный проект.
– Ну и хорошо. Что в этом плохого?
– Не получится так, что я буду пожинать плоды чужой славы?
– Привнеси свое. Люди сперва будут к тебе прицениваться. Будут сравнивать с Минаем. Но со временем выбросят это из своих голов. Ты сильнее. Нравственнее. И выглядишь ты лучше. Они любят успешных. Им нужен бесперебойный конвейер. Они это получат. К тебе так же легко привыкнуть, как тебя забыть. Зритель жесток и страдает амнезией. Не ищи в нем союзника, дистанцируйся от него. Зачем? Чтобы он не ревновал тебя к другим. Ведь он подумает, что ты можешь быть своим не только для него, но и для всех. А он ненавидит всех, и он должен видеть, что похож на своего кумира, который так же яростно ненавидит весь мир. На эту роль был бы идеален Доренко, но он уже сыграл свою партию на телевидении и теперь обливает всех дерьмом из радио. У тебя получится, только не ищи любви публики. Она, как женщина: любит, чтоб ее брали силой! Не ищи поддержки нации. Нация – это толпа. Ищи только славы! И она мобилизует тебя на штурм небес, на революцию! Ты не потеряешь ее, если станешь героем…
– Проникновенная речь, – признал я, – а что мне надо подписать, я вижу лишь пустой лист…
– Да, его. Его надо подписать, – кивнул Лорд и открыл кейс, где лежали пачки салатового цвета. – Новехонькие. Триста десять тысяч в купюрах достоинством в сто евро. У тебя нет выбора. Ты подпишешь. А я, будучи твоим новым агентом, буду абсолютно спокоен, что ты не допустишь самодеятельности. Я покупаю тебя с потрохами, давая взамен деньги, проект и славу. Да, я не претендую на гонорары с халтур и рекламы, если это не реклама спиртных напитков, курева и порнографии. Чай рекламировать можешь, хоть я его и опился в зоне, как видишь, сейчас предпочитаю кофе. Пей кофе, он уже остыл. Выпей и подпиши. Это моя страховка.
– Здесь же впоследствии может оказаться что угодно, – замешкался я, загипнотизированный пачками с евро.
– Любой текст можно осмыслить, проанализировать, опротестовать. Текст незыблем. В этом сила любого договора. Я предпочитаю одностороннее знание, хочу уподобиться Творцу. Он знает все, а мы – ничего. – Лорд был циничен и неумолим.
– Вы ставите меня в затруднительное положение. На бумаге не будет ничего, кроме моей подписи. В этом чувствуется ваше презрение к партнеру по договору. У меня нет выбора? Так вы считаете?
– Пока, до подписания контракта, есть. Быть может, не стоит спешить, встретимся на следующей неделе, хорошенько обдумаешь условие сделки. Единственное условие – подпись на чистом бланке.
Зазвонил мой телефон. Я ответил. Это была Лиза Палкина, и она требовала либо встречи со мной на моей территории, либо просто денег. Она была послана мной, однако в гораздо более подходящее для нее место, чем то, куда собирался я, взяв в руки «Паркер».
– Мне нечего терять, – уговаривая сам себя, я расписался в нижнем углу страницы.
Лорд хитро прищурился. Взял листок, внимательно посмотрел на него и спрятал в поднесенную дворецким папку. Затем он ушел, не попрощавшись, оставив меня наедине с кейсом. Джоник убежал вслед за ним. Я осушил чашечку кофе и закрыл кейс. В голове маячила только одна мысль: «Я получил работу и избавился от кредиторов».
– Козел… – выругался я вслух, добавив: – Ушел по-английски… Молчание – самый пренебрежительный из ответов. Подпись на чистом листке – самое изощренное унижение. Как я мог на это пойти? – С этими словами и глядя по сторонам я направился к выходу, мертвой хваткой сжимая ручку вожделенного чемоданчика. Откуда мне было знать, что мои слова Лорд отчетливо слышал, обозревая мою запоздалую реакцию на мониторах в своем рабочем кабинете. Он смотрел на меня не один, а вместе с очаровательной ведущей «Детектора лжи».
– Я купил его за его же деньги, – похвастался он девушке.
На улице, где никто не огрел меня кирпичом по голове, я поймал такси, чтобы побыстрее унести отсюда ноги. Таксист не мог понять, в чей адрес я изливал проклятия. Откуда ему было знать о подставившем меня Мише Зеленгольце:
– Попал! Ну спасибо тебе, урод! Вернешься, я тебя заставлю съесть этот фиговый листок!
…Лорд умел быть респектабельным джентльменом, когда разговаривал с дамами. Его обхождение с Инессой отличалось изысканной манерностью, правда, слегка лубочной и показной, а оттого приторной. Его речь становилась отполированной, жаргонные ухабины заменялись заковыристыми архаизмами и мудреными цитатами.
– Душечка моя, что скажешь об этом павлине, напоминающем скорее тетерева на току. Ему причинное место прищемили – а он и не заметил.
– Меня давно перестали волновать лидеры рейтингов забытых звезд. Я по другой проблеме к вам напросилась.
– Забытые звезды все же лучше, чем надоевшие. Солнце слепит глаза, а далекими светилами все любуются. Ну да ладно, чем обязан столь неожиданному, хотя, не скрою, приятному визиту? Уверен, не желание повидать старого друга и почитателя твоего таланта привело в мою скромную обитель самую красивую теледиву. Неприятности? Я готов решить любые проблемы, даже если они связаны с назойливыми кавалерами из олигархов-скупердяев, кавказцев-собственников или старичков-вуайеристов. Хотя со старичками-вуайеристами мне ли тягаться. Сам такой.
– Старички – моя слабость… – улыбнулась Инесса, – старички-вуайеристы. Я здесь как раз по этой причине. За мной определенно кто-то следит. Но меня беспокоит, что этот кто-то не старичок. Этот кошмар начался сразу после смерти моей сестры. Я уверена, что эти люди по крайней мере дважды уже побывали в нашей квартире. Они копошились даже в ящиках с нижним бельем, а комнату Кристины буквально перевернули вверх дном, оставив после обыска видимый порядок. А вчера я увидела этого человека прямо у нас на студии. Я его сфотографировала на сотовый. Это он за мной следил.