– Ты что, следил? – набросилась на него Лена. – Гад! Ненавижу! Оставь меня в покое! – Она побежала по аллее в глубь парка. Боря остался у калитки, но не посмел бежать за ней, его глаза смотрели на сводчатые купола кафедрального собора, таинственную загадку которого ему предстояло разгадать.
Столица австрийского государства кишела обилием костелов, кирх и церквей, принадлежащих разным конфессиям. Горожанина не удивляли молельные дома евангелистов и свидетелей Иеговы, синагоги, мечети и даже храм Будды, не такой помпезный, как тайские аналоги, но с такими же регулярными служениями. Ничего не поделаешь. В большом городе добропорядочных католиков встречаются евреи, они ходят к раввину, турки предпочитают муллу, русские, их в столице только не хватало, слушаются своих попов.
Попы у русских разные. Одни почитают митрополита Анастасия – архипастыря Свободной русской православной церкви, штаб-квартира которой находится в Нью-Йорке, другими правит из Москвы Московский патриарх. Патриарх Московский Алексий и первоиерарх Анастасий друг друга не признают. Соответственно, не признают друг друга попы, казалось бы, одной веры, обмениваясь время от времени разоблачениями.
Лишь пять месяцев спустя после встречи Лены с Симеоном в популярной бульварной газетенке, выходящей под титулом «Скандал», появилась заметка. Могла и не появиться, но случилось так, как случилось.
«Мы не собираемся никому подыгрывать в этой бесконечной перебранке русских попов, – писалось в ней, – но информация, которую предоставили редакции заслуживающие доверия источники, вполне достойна быть опубликованной в «Скандале». Главный русский поп в нашем городе, епископ Симеон, возможно, скоро станет папой, мамой готовится стать дочь другого русского попа – протоиерея Родионова, настоятеля небольшого кладбищенского прихода Московской церкви. Данный служитель ортодоксального культа скоро станет дедушкой.
Факты указывают на то, что его красавица дочь Елена беременна не без энергичного участия епископа Симеона. Неизвестно, будут ли вышеперечисленные лица именовать себя папой, мамой и дедушкой, но что касается новорожденного, если ему суждено появиться на свет, то ему будет еще сложнее решить, кого как величать, ведь его папа в свое время принял ортодоксальный обет безбрачия, аналогичный католическому целибату, и является по сей день монахом.
Искушенные в деликатных вопросах эксперты «Скандала» предположили, что, скорее всего, согрешивший монах получит хорошую взбучку в Москве. Человеческие слабости, по обыкновению, влияют на карьеру. Правда, мы не уверены, что московские иерархи накажут своего епископа. В Московии ведь привыкли открещиваться от собственных пороков, кивая на других. Но попа нам изначально не жалко. Жаль еще не родившегося малыша, который никогда не сможет сказать родителю слово «папа», и лишь потому, что монахи не бывают папами.
Однако «Скандал» пока не берется наверняка прогнозировать, что все же произойдет на самом деле. Дождемся, когда вылупится птенчик. Остается надеяться, что скорлупу не разобьют раньше срока, хотя из тех же источников нам стало известно, что сделать это уже поздно».
Больше всех выходу этой публикации радовался прислужник кафедрального собора. Именно от него репортеры узнали о монахе-распутнике. Прислужник знал о епископе много чего, в том числе то, что богослужения проводились нерегулярно, алкоголя на поминальных трапезах выписывалось чересчур много… А посторонние в келье! А чем занимался Симеон в соборной часовне с мальчиками недавно созданного церковного хора! Но эту информацию прислужник решил придержать, иначе бы Симеон понял, что это за источник, который бульварная газетенка назвала «заслуживающим доверия».
К счастью Симеона, обо всех его наклонностях в «Скандале» не сообщалось. Но и того, что было опубликовано, хватило, чтобы у Симеона случился удар. Правда, слег он ненадолго, всего на два дня.
Его подняло с кровати чувство страха, нужно было что-то предпринимать. Одолевшая паника мешала собраться с мыслями. Для него это была катастрофа. В КГБ и Синоде, конечно, узнают о случившемся, ему не миновать опалы! Отлучения! Может, переметнуться к «зарубежникам»? Кто же подсунул такую собаку? Скорее всего, отец Александр: эта девка наверняка все рассказала любимому папочке. Может, они сговорились, чтобы ему отомстить… Симеон перебирал версии: «Что теперь будет? Так, без паники, надо успокоиться. Что здесь можно сделать? Бульварная газетенка… желтая пресса… Может, до Москвы не дойдет. Да нет, на это надеяться нельзя. Там уже знают… Но если бы эта гадость была опубликована в центральных газетах – тогда уж точно пиши пропало. А что, если перепечатают? Тихо-тихо, не паникуй. Думай. Стоп. Они там намекнули о перебранке русских попов… Катакомбники… Белогвардейское отребье митрополита Анастасия! Это же подсказка. Можно все списать на эмигрантскую церковь. Может, так оно и есть? Может, они и постарались? Конечно… Александр, сволочь, рассказал именно им. Ах, сволочь!
Так, уже легче. Итак, все отрицать. «Зарубежники» постоянно льют грязь на московское духовенство. Спокойно… Сейчас же сяду и настрочу донесение в КГБ, другое в Отдел по делам религии при ЦК КПСС и третье – конечно, в Синод. Значит, так: приспешники Анастасия состряпали фальсификацию в отместку за мои выступления на симпозиумах, за мою непоколебимую веру в справедливость нашего строя… Александра обвинить в связях с нью-йоркской штаб-квартирой РПЦЗ… Личный агент митрополита Анастасия. Все вяжется. Лучшая защита – нападение. Кагэбэшникам как раз нужны такие дела для отчетности.
…Этот ублюдок Александр будет отпираться. Ему никто не поверит. И этой бульварной газетенке. Надо же, беременна… Почему это она беременна от меня? Почему потаскуха не могла залететь от кого-нибудь другого? Нет, меня голыми руками не возьмешь… Единственное доказательство – еще не родившийся ребенок. Блудница! Похоже, как только он родится – предстоит большой скандал, шумиха вокруг моего имени, генетические экспертизы, ехидные заметульки этих писак. Так… Что можно сделать здесь? Ребенок – их козырная карта. Этот козырь надо вытащить из их колоды до начала игры. Но как? Доверять никому нельзя. Продадут. Избавиться от ребенка! Выкрасть и отдать в приют. А пока – упор на происки американских марионеток – прислужников Сатаны… Сатана, сгинь!»
* * *
Ветки с листьями разлетелись во все стороны. Боря кромсал кусты секатором, и это занятие его с горем пополам успокаивало. Он неистово щелкал ножницами и откусывал бы корявые ветки еще долго, если бы не замер от неожиданности. Голос Лены окликнул его сзади:
– Боря, ты явно переусердствовал с кустами. Или ты решил сровнять их с землей?
– Пожалуй, тогда будет идеальный газончик, – оглянулся Боря. – Значит, ты спала с этим монахом? Интуиция меня не подвела. Еще тогда, у собора, я понял, что ты спала с ним. Ты беременна от него? Значит, этот бородатый козел в мешке для тебя лучше, чем я?
– Боже, что ты говоришь… – Она подумала, что лучше раз и навсегда объясниться с Борисом, чем возвращаться к этому бессмысленному разговору еще когда-нибудь. – По-твоему, выходит, я легла в постель из большой любви?