Борис не спеша поставил кресло напротив входной двери, сел в него и задиристо гаркнул:
– Дерните за веревочку, дверца и откроется!
В комнату ворвался Седой, за ним вошел Кабан, как всегда, с отвисшей челюстью.
– Ба, знакомые все лица! – шутливо съязвил Борис. – Какая неожиданная встреча!.. Седой, а почему у тебя такие большие зубы? Ты ищешь Красную Шапочку и ее бабулю, не так ли? С великим прискорбием извещаю тебя, советское правительство отправило их на урановые рудники за измену Родине. Так что ничем помочь не могу. Если же тебе понадобился лесоруб, то я к твоим услугам. Или ты сам хочешь на лесоповал в карельские леса?
– Ты в своем репертуаре, – у Седого задергался левый глаз. – Сказочник, где девочка и ее сиськогрыз?
– Ах, вот каким ветром тебя занесло. Я-то думал, пришел навестить старого приятеля, а ты, оказывается, весь в делах. То-то, я смотрю, в люди вы стали выбиваться. Я вам теперь, конечно, не ровня. Мне теперь и нагрубить можно.
Упрек Бориса подействовал только на Кабана, Седой со злостью прошептал:
– Уйди с дороги, не мешай. Мы пришли за младенцем и без него не уйдем.
И тут голос подал Кабан:
– Седой, а ты говорил, что Боря все знает…
– Прихлопни варежку, дебил, – сорвался Седой. Борису только того и надо было. Теперь он наверняка знал, что привело их сюда. Обнаружилась и брешь в гоп-стоп-конторе из двух человек. Наверное, а впрочем, как обычно, Седой не так, как надо, растолковал Кабану его задачу, обстоятельства дела и сопутствующие детали. Кабану нужно было не толковать, а разжевывать, а лучше внушать. Тут Седой дал промашку. И эту пробоину в отсеке Борису оставалось лишь расковырять.
– Нет, Кабан, брателло, я не в курсе ваших дел, – нарочито ласково обращаясь к Кабану, заговорил Борис. – Я могу лишь догадываться. Предполагаю, этот козел в колпаке с крестом хорошо вам башляет за то, чтобы, используя вас, отнять у матери ее дитя, или, как выразился бы Седой, оттянуть сиськогрыза от кормушки?
– Тебе не к лицу телячьи нежности! – вставил Седой, но Боря продолжал, он взвешивал каждое слово:
– Итак, друзья мои. Что я имею вам сообщить? Сколько бы ни башлял вам колпак с крестом, он должен вам в два раза больше, ибо вам предстоит приволочь Симеону двойнят… Вижу удивление на ваших лицах, я не оговорился. Ваш заказчик, который печется о своей заляпанной репутации монаха, будет вдвойне благодарен вам, если вы притащите ему обе улики – малыша и малышку. Они одинаково ценны для него. И, наконец, самое главное, что я собирался вам предложить. Есть возможность получить от Симеона тройную таксу… Но это в случае, если вы вообще никого ему не притащите. Каждый из вас получит столько, сколько Симеон гарантировал вам обоим по контракту. Для этого необходимо все предоставить мне, я не обману ваших надежд… Я никогда вас не подводил, ведь так? Рассчитаюсь с вами в течение трех дней.
Глядя на все со стороны, можно было предположить, что Кабан, это создание с открытым ртом, переваривал все сказанное без малейшего проблеска мысли. Но тут он неожиданно быстро завершил мыслительный процесс и, хлопнув челюстью, буркнул:
– Дело говорит. Мы с попом не договаривались на двойнят, а?! Седой?
Седой по-своему понял, к чему клонит Борис. Он повел себя иначе – вытащил из кармана финку. Бряцнула кнопка… Седой пошел на Бориса лезвием вперед, выпучив глаза и приговаривая:
– Ты, падло, меня за фраера держишь. Думаешь, я, как этот дебил, поверю в твои сказки? Расскажи это прохожему, на себя похожему! Говори, где двойнята, говори, а то перо в пузо, сука! – заорал Седой, как сумасшедший.
Кульминация произошла до того, как Седой успел докричать. Кабан огрел его сзади своим пудовым кулаком. Когда Седой очнулся, а это произошло не совсем скоро, то не поверил, что это был всего лишь не оснащенный никаким тяжелым предметом кулак, но потом согласился, ведь это был кулак Кабана. А Боря был доволен. Сработало. Недаром он считал, что немножко разбирается в людях.
* * *
А ведь слово надо было сдержать. Сказать всегда легко. Три дня. Борис сам выбрал срок. Выпотрошить Симеона было делом чести. Епископу не удастся свалять дурака, и в этот раз поп не сможет отмахнуться от неопровержимых фактов…
Постращать его оглаской и надавать как следует по морде? Борису не спалось, он ходил по саду и смотрел на звездное небо. Он раздумывал над предстоящей операцией: «Если Симеон так дорожит своим местом, то выложит столько, сколько ему скажут. А вдруг нет?»
Червоточило сомнение. Вдруг включит дурика и снова станет нести бред, с пеной у рта доказывая, как все вокруг пытаются его вербовать, а он верой и правдой…
Да! Задача… Но это единственный выход достать деньги. По крайней мере, он отправится к Симеону не с одними эмоциями, как в прошлый раз. Есть компромат на бородатого. Есть свидетели, которых епископ едва не сделал соучастниками преступления. Правда, от Седого с Кабаном толку мало. Этот неоднородный тандем, как бывало, опять отсидится в роли сторонних наблюдателей. Хорошо, если так. Пассажиры они беспокойные и весьма тревожные.
Все придется сделать самому. А может, это к лучшему! Нужно, чтобы Симеон не усомнился в том, что его бывшие компаньоны по киднеппингу, которым он отвалил аванс, уполномочили его, Бориса, говорить от их имени.
Прошлый визит к Симеону был продиктован соблазном начистить владыке физиономию. Теперь нужно было вести себя иначе, расчетливо и спокойно. «Ну, если эта гнида будет все отрицать, я не сдержусь, – думал Борис. – Ладно, утро вечера мудренее. Тянуть больше нельзя, завтра же отправлюсь в гости к Симеону».
Хотелось спать. Одолела зевота. Борис почти все обдумал, утром надо быть свежим и бодрым. А потому – отбой. Он пошел в свою садовничью лачугу, репетируя на ходу и бормоча себе под нос возможные фрагменты завтрашней беседы с Симеоном. Этот разговор с самим собой перебил скрип калитки. Борис увидел вошедшего на территорию прихода человека в странном одеянии. Поверх церковной рясы на нем была ветровка с капюшоном. Человек передвигался трусцой по аллейке. Разгребая ногами опавшие листья, Борис двинулся навстречу.
– Вы кого-то ищете? – крикнул он издалека. Заметив Бориса, человек направился к нему. Борис на всякий случай приготовился встретить незваного гостя хуком правой и уже сжал кулак и сгруппировался. Но когда человек приблизился, Борис разжал пальцы – перед ним стоял старый прислужник кафедрального собора, с которым Борису уже довелось познакомиться и который, по мнению садовника, был немножко не в своем уме.
Прислужник трясся от нетерпения что-то сказать, но, скорее всего, не знал, с чего начать. Его отечное лицо, казалось, застыло в обреченном вопле, на усеянном темными пятнами лбу проступили капельки пота, он кряхтел и учащенно дышал, не в силах вымолвить что-либо связное, это состояние продлилось недолго, прислужник, рассмотрев лицо Бориса, мгновенно оживился и на одном вдохе выпалил:
– Слава богу, хорошо, что я сразу вас нашел… Как же… Это… Как же это так? Как так могло случиться?