Соловей пожал плечами.
— Ну и як прикажешь мне с тобой поступить? — внимательно разглядывая подпоручика, задумчиво произнес Каретников. — Шо не говори, в плен ты попав во вражеский форме и, як не крути, ты — наш враг. А врагов, извини, мы не жалеем.
— Да какой я вам враг? Мне даже винтовку не успели дать, — нисколько не испугавшись столь жестких слов, спокойно сказал Соловей.
— А если дали бы, стрелял?
Соловей на несколько мгновений задумался.
— Не знаю, — чистосердечно сказал он. — Если по правде, то я бы, как все. Только не умею я в людей. Я курицу ни разу не смог зарезать. Наверное, в небо бы стрелял.
— Ладно! Живи, Соловей! — Произнес свой окончательный приговор Каретников и, обернувшись, окликнул кого-то из своих ординарцев: — Степка! Отправь его в четверту роту! Там по большости кацапы. Хай им песни спивае. А может, оны научать його классовой ненависти.
— Те — научать! Оны допрежь йому голову знесуть вместе с погонамы.
Степка повел подпоручика в четвертую роту. Вышагивая следом за ординарцем. Соловей с силой сдирал с себя погоны.
Перед рассветом, когда махновцы подсушились и перевели дух, Каретников отдал приказ выдвигаться в сторону позиций дроздовцев.
Помня о броневиках, выделили человек двадцать гранатометчиков. Каретников на ходу провел с ними короткий инструктаж. Обсудил все возможные хитрости. Как поражать броневики в бою, опыта ни у кого не было, но что представляет собой этот бронированный автомобиль, они уже тогда немного знали. Как-то, разбирая трофейное белогвардейское имущество, кто-то из штабистов обнаружил инструкции с указанием самых уязвимых мест танков и броневиков. Показали Каретникову. И он к случаю вспомнил об этих листочках и рассказал гранатометчикам все, что там вычитал.
Одновременно Каретников разослал посыльных к соседям, чтобы предупредить их о возможном появлении на вражеских позициях броневиков, а также одновременно уточнил стыки между войсками и согласовал совместные действия.
Соседи переправились через Сиваш несколько раньше. Водная преграда на их участках была не такая широкая, и они еще до полуночи заняли на крымском берегу свои позиции. Латышей посыльные не нашли. Они доложили Каретникову, что у соседей и справа и слева время от времени вспыхивают короткие перестрелки, но в серьезные боевые действия врангелевцы не вступают. И Германович и Радумец предполагают, что они ждут рассвета и высокой воды в Сиваше.
Когда посветлело небо, повстанцы заняли свои позиции и, как посоветовал Миронов, стали окапываться поблизости от широкой балки, промытой весенними паводками и густо поросшей шиповником.
— Может, балку перейдем? — предложил кто-то из командиров.
— Там же дроздовцы, — напомнил Каретников.
— Выгодну позицию, заразы, выбралы.
— То Миронов их там остановыв. А ночью оны побоялись через балку перебираться.
— Для нас тоже не лучший вариант через балку наступать.
— Оны только этого и ждуть. А мы не станем спешить, — что-то прикидывая, сказал Каретников. — Посмотрим, як оны выкрутятся.
Кожин высмотрел неподалеку от балки хорошую площадку и там разместил свои тачанки.
Ранним утром усилился ветер, с неба посыпалась снежная крупка. Она с тихим шелестом ложилась на мерзлую землю. Стало светлее, но дали затянуло снежной дымкой.
На дроздовских позициях началось какое-то шевеление. И вскоре они поднялись в атаку.
Каретников лежал за грудой пиленых известняковых блоков. Ещё вчера они были частью какой-то сторожки или сарайчика, от камня ещё исходил запах тротила от попавшего в строения снаряда.
Дроздовцы двигались короткими перебежками. Многие шли, не пригибаясь.
Затем поднялась и двинулась по полю вторая цепь. От первой её отделяло метров сорок.
«Хитро придумали. Первые выходят из балки, вторые спускаются. Первые попадают под огонь, и их место тут же занимают те, из второй цепи», — подумал Каретников и обернулся к Кожину:
— Ты шо-то понял?
— Чего ж не понять. Первые принимают на себя бой, а вторые уже зачищают, — Фома задумчиво почесал затылок. — Главное, не суетиться!
— Мене беспокоит, шо не успели хорошо окопаться, — сказал Каретников.
— Ничого. Бог поможет.
Каретников лежал неподвижно, внимательно вглядывался в движущуюся первую цепь. Вот она спустилась в балку, и какое-то время они видели только вторую цепь.
Кожин задумчиво жевал какую-то высохшую былинку.
Вот первая цепь появилась на этой стороне балки и тут же прибавила шаг, неторопливо побежала.
Когда дроздовская цепь уже находилась метрах в пятидесяти и стала щелкать затворами, Каретников коротко приказал:
— Пока не стрелять! Пускай осмелеют! — И обернувшись к Кожину, добавил: — На тебя вся надёжа, Фома!
Но Кожина рядом с ним уже не было. А на позицию разом выехали двадцать тачанок, развернулись. Кожин прикинул, больше не нужно. Они стали в ряд чуть сзади махновских позиций и дроздовцам были не слишком видны в снежной дымке. Ездовые у Кожина были хорошо вышколенные, каждый знал свой маневр и свое место в строю.
Вдали из балки стала появляться вторая цепь. А первая уже почти подбегала к молчащей позиции махновцев. Нервы у дроздовцев стали сдавать: в морозном воздухе затрещали их винтовочные выстрелы.
И тут поднялся на тачанке Фома Кожин, взмахнул рукой и громко произнес свое неизменное:
— Р-руби дрова!
Разорвали тишину двадцать пулемётов. Заговорили махновские винтовки.
Дроздовцы ещё какое-то время, не понимая происходящего и почти по инерции, продолжали свой бег. Иные уже были в нескольких шагах от махновских позиций, но не добегали до них, падали.
Пулеметчики перенесли огонь на вторую цепь, и она тоже стала редеть.
Не ожидавшая такого яростного отпора, вторая цепь стала останавливаться, затем торопливо развернулась, побежала обратно, скрылась в балке. Их догоняла, покидая поле боя, поредевшая первая цепь.
Преследуя дроздовцев, за ними двинулись махновцы.
— Фома! Тачанки оставь на месте, пулеметы — с собой! — усаживаясь на подведенного ординарцами коня, приказал Кожину Каретников. Он подумал, что этот кратковременный бой ещё будет иметь продолжение. Похоже, на той стороне балки дроздовцы решили расправиться с ними, и заготовили его армии какую-то неожиданность. Он помнил о броневиках и боялся оказаться застигнутым врасплох.
Ожидая засады, они со всеми предосторожностями перешли через балку. Но дроздовцев ни сразу за ней и нигде вокруг не было видно.
Несколько верст, задыхаясь, они бежали по истоптанному тысячей сапог и ботинок снегу. Их обгоняли всадники.