После окончания института я уже почти записался на курсы. Занятия должны были начаться в сентябре… Ну и все. В июле меня и взяли. В армию. Так что с правами я пролетел. Обидно.
Сидеть в кабине и размышлять о том, в чем я плохо разбираюсь, мне надоело. Я осторожно вылез на дорогу, (живот промолчал), и отправился искать Игоря. Уж он-то в машинах толк знал. У него, судя по рассказам, машин было много. И знаете, я ему верил.
Мне пришлось осторожно обойти бойцов и Найданова. Но они не обратили на меня ни малейшего внимания, так как были заняты выяснением чрезвычайно важной вещи — кто именно виноват в том, что лоток, который подает мины в канал ствола, заклинил. Шумели все, но особенно выделялся голос Джимми Хендрикса. Еще бы — ведь это был именно его миномет!
— Игорь! — спросил я. — Ответь мне на такой простой вопрос — что мне лучше купить — «Москвич» или «Жигули»?
Молчанов поперхнулся чаем, который пил, закашлялся, и мне пришлось дружески похлопать его по спине. (Не забывая при этом, что, если я излишне напрягусь, могу наделать прямо в штаны; а этого, если честно, очень не хотелось).
— «Мерседес»! — с сарказмом ответил мне Игорь, когда, наконец, откашлялся. — Или «Форд», на худой конец.
Я не стал не обижаться, ни шутить в ответ, а спокойно сказал капитану, что ни «Мерседес», ни даже «Форд», мне не по карману. А по карману мне только отечественные машины, да и то, подержанные.
— Тогда купи «Запор», — продолжал иронизировать Молчанов. — В принципе, на боевые ты можешь купить даже два «Запора». И кататься по очереди… А что? Прекрасная идея — одна машина сломалась — пересядешь на другую, пока ту будут ремонтировать.
Тут я все-таки обиделся.
— Ну, хватит тебе! — сказал я. — Я тебя серьезно спрашиваю.
Мне пришлось подпустить капельку лести:
— Ты же вроде бы, знаток машин. У тебя их много было.
Игорь допил чай, отдал кружку денщику, и приказал, чтобы он принес еще одну кружку. Солдат вытаращил глаза.
— Я тебя уже бил? — спросил, повернувшись к нему вполовину корпуса, капитан.
— Не-ет… Нет! — ответил чумазый рядовой.
— Тогда чего ты тут дожидаешься? — закричал на него Молчанов, и боец испарился.
— Так вот, Паша, — начал Игорь, снова повернувшись ко мне лицом. — Все зависит от того, как именно ты собираешься ездить, и как собираешься обслуживать машину. Я ездил и на тех, и на других. Так вот, в чем принципиальная, я бы даже сказал — принципиальнейшая, разница? А в том, что «Жигули» — это передранная итальянская модель. «Фиат». Лучшая модель своего — 1976 — года. Конечно, сто раз переделанная, измененная, усиленная, и так далее…
— Но, — поднял Игорь вверх палец, — итальянская основа сохраняется. И никакие наши доморощенные конструкторы до конца испортить ее не смогли. В общем, она меньше ломается, и видок у нее поприятнее.
Денщик принес еще одну кружку чая.
— «Москвич», — продолжил Игорь, — это наша, полностью отечественная разработка. Для своего времени, очень даже ничего была модель. И все-таки, как обычно, идиотизм в конструкции встречается не малый… Ну, тебе это пока не нужно. В общем, «Москвич» легче ремонтируется, но это полезно только тому, кто ремонтирует машину сам. Ты не собираешься ее сам делать?
Я подумал, и покачал головой. Нет, я не специалист, что я там могу сам сделать?
— Ну, понятно, — прокомментировал мой кивок Игорь. — В общем, покупай «Жигули», и не парься!
— Я что я смогу купить? — Я не отставал. Уходить мне не хотелось.
— На что денег хватит! — сурово ответил Игорь, допил вторую кружку чая, и все-таки не удержался, добавил. — Скорее всего, тебе только на подержанную «шестерку» хватит. Впрочем, для начала тебе и этого за глаза. А там сам посмотришь, какую машину тебе будет лучше купить… У тебя же все равно прав нет? Правда?
Я опустил глаза и кивнул. Мне было очень стыдно.
— Вот на «шахе» и научишься! — подытожил Игорь.
Мне было хорошо. Мне стало очень хорошо потому, что я впервые за последние дни мой живот начал успокаиваться. Мне больше не хотелось присесть где-нибудь в кустах, и боль не скручивала меня пополам.
Я не знал ни причины своего недуга, ни того, почему он стал выдыхаться, а потому продолжал мечтать о собственном автомобиле. Мне казалось, что если я перестану это делать, то боль снова ворвется в меня.
На всякий случай я выпил еще одну таблетку левомецитина. Снова пошел снег.
Я выздоровел окончательно. Поел пшенной каши, и она осталась у меня в желудке — перевариваться, а не вылетела тут же наружу со скоростью экспресса. Это не могло не радовать.
И снова стало тепло. Снег растаял, грязь подсохла, и мы тронулись вперед. Правда, перед этим начальник штаба избил трех отмороженных пехотинцев. И было за что. Эти чокнутые наведались на местное кладбище, и каким-то образом, даже не хочу думать каким, (надеюсь, просто случайно нашли), добыли себе человеческий череп. Ну что они могли с ним сделать? А вот что. Прикрепить на своем БМП!
Вот, блин, дивизия СС «Мертвая голова»! У них не хватило мозгов понять, что так делать нельзя, но где были их мозги, когда они прокатились на своей боевой машине вдоль колонны! Кто-то должен был их увидеть. Или комбат, или замполит, или командир роты, или начальник артиллерии, или… Увидел их начальник штаба. Он кинулся чуть было не под колеса, запрыгнул на БМП, ударом ноги отправил череп в пропасть, (прикиньте, тоже довольно цинично), а потом этой же ногой стал бить солдат на броне, и страшно ругаться матом. Когда прибежал Тищенко, (а это были его бойцы), то сам чуть не получил по шее. Но не получил, я принял активнейшее участие в экзекуции.
— Мы не фашисты! — орал начштаба. — Мы не дудаевцы! Мы — федеральные войска! Мы — цивилизованные люди! Не надо уподобляться местным дикарям!
Впрочем, я привожу только то, что можно напечатать. Все остальное было строго непечатное.
Армян, который увидев череп на БМП, уже чуть ли не собирался рвануть на кладбище на «шишиге», резко присмирел. И даже на какое-то время притих.
Когда инцидент был исчерпан, колонна тронулась. Я покидал место своих телесных мук с большим удовольствием. Мне почему-то казалось, что на новом месте будет легче. Во всяком случае, здешнее навевало неприятные воспоминания.
Впрочем, пейзаж по мере движения менялся очень слабо. Мы огибали огромную долину; слева была пропасть, справа — почти отвесные скалы, тем не менее, покрытые непонятно как растущими там деревьями и кустарниками. Иногда мы въезжали в ущелье, и скалы были с обеих сторон. В одном из таких ущелий Армян проявил себя во всей своей «красе».
Наша «шишига» пилила всю дорогу за одной и той же «бэхой», и два пехотинца на ее броне — тонкий и толстый — уже намозолили мне глаза. Толстый все время сморкался, а тонкий все никак не мог пристроить свой тощий зад поудобнее. Конечно, когда его кости трескались о броню, ему было неприятно. Понимаю.