«Черт! Нужно было на китель планки прицепить, а не ордена. Вот они теперь и думают, что пришел значками погреметь перед носом. Блин комками!..»
В приемной военкома, подполковника Загайдачного, было на удивление пусто. Только за столом что-то бойко отстукивала на машинке секретарша – молоденькая девчонка в форме, с погонами сержанта-сверхсрочника. Она и подняла на вошедшего в приемную Андрея свои красивые, но какие-то уж очень злые глаза.
– Слушаю вас! – бросила она Андрею, выгнув дугой бровь.
– Я к военкому.
– По какому вопросу?
– По личному.
– Его нет! – И продолжила выдавать пулеметные очереди на машинке.
«Твою мать! Анка-пулеметчица! А за стенкой что, дух святой кроет матюгами в три этажа?..»
Из-за двери кабинета доносился отборный мат: -… Лейтенант! Да я тебя на фуй!..
Андрей навис над столом секретарши, опираясь на палочку:
– Девушка, милая, но ведь там же не магнитофон маты загибает и не радио.
– Подполковник сегодня не принимает!
– Но ведь сегодня среда? Да и время… – Он показал на свои часы, показывавшие 10.30, и на табличку на двери.
Девушка зыркнула на «Командирские» и на расписание, в котором четко было написано: «Прием по личным вопросам: понедельник, среда – 10.00-12.00».
– Доложите уж, будьте добры, а я подожду, – произнес настойчиво Андрей, усаживаясь на стул.
«Сержант» так хряпнула карандашом о стол, что, как подумал Андрей, он только чудом не расплющился. И, давая понять всем своим видом, что делает неземное одолжение, проплыла к двери кабинета.
«Интересная форма у сержантов-"сверчков"…» – подумал Андрей, глядя на юбочку защитного цвета, обтягивающую до невозможности округлый зад «сержанта», едва-едва его прикрывая.
– Какого хрена?! – проговорил кабинет, выпуская из приоткрывшейся на миг двери, словно из пасти, слова.
«Сержант» вернулась через минуту.
– Ждите! – бросила она не глядя и вернулась к своему «пулемету».
«Стерва!» – вынес свое решение Андрей и приготовился ждать. А ждать пришлось около получаса. Он уже подумывал бросить это занятие и уйти, когда секретарша произнесла сокровенное:
– Проходите.
Как, откуда поступил сигнал к ней, Андрей так и не понял.
– Разрешите, товарищ подполковник? – произнес он, входя в кабинет.
Военком был лет пятидесяти, тучен или, точнее рыхл, а еще в кабинете стоял тяжелый дух пота, словно в ротной казарме. Как говорится: «Мужик должен быть волосатым, свирепым и вонючим…» Подполковник перетасовывал какие-то бумажки, изображая чрезмерную занятость.
– Слушаю, – произнес он, даже не поднимая глаз на посетителя.
С первого взгляда на этого начальника Андрей понял, каков будет результат его похода, но остался уже из врожденного упрямства.
– Я присяду, если не возражаете, – мне немного сложно еще стоять, – сказал он, усаживаясь на стул.
Подполковник посмотрел с таким удивлением, как будто у него попросили взаймы минимум на «Волгу». Как же, ведь он привык к родителям-просителям, готовым ради своих великовозрастных чад на все, а тут такая наглость! Он был ею буквально ошарашен. И только через две-три минуты разглядел на Андрее форму.
– Что это за пижама на вас, молодой человек, как будто вы в грязи извалялись? – Загайдачный решил взять «на горло», а горло, надо отдать должное, было у него луженое, издававшее звуки иерихонской трубы. – Что за маскарад, военный?
– Мое воинское звание капитан, товарищ подполковник. – Андрей положил перед военкомом свою «офицерскую книжку». – А пижама эта – камуфляж модели «Выдра». Извините, в отряде другой формы не носили и не видели. Что есть…
Подполковник зло листал страницы его пока единственного документа, останавливаясь иногда и читая написанное:
– ОСН «Витязь». Спецназ? Та-ак! – Он ярился, казалось, на ровном месте. – Участник… ДРА, Фергана! Так, что еще? Абхазия, Карабах! Оч-чень хорошо!..
Андрей смотрел на этого армейского чиновника и не понимал, почему тот злится. … – Досрочно. Опять досрочно. Аг-га! Разжалован!!! – Он победоносно посмотрел на капитанские погоны. – Та-ак! Восстановлен в звании после комиссования из армии… Ранения… Два ордена, две медали…
Он захлопнул книжицу и уставился на Андрея:
– Ну и чего тебе надо?
– Товарищ подполковник, – теперь уже и Андрей начинал потихоньку злиться, правда, сдерживаясь изо всех сил. – У меня, как у боевого офицера, комиссованного по состоянию здоровья, я знаю, есть льготы на получение жилья. Я хотел бы узнать, что для этого необходимо? Документы какие-то, может, еще что? Как вообще стать на очередь, если такая есть?
– Знает он! – взорвался военком. – А что еще ты знаешь? Может, мне свою квартиру тебе отдать? Знает он!
– Не понял.
– Что ты не понял, щелкопер? – вдруг заорал Загайдачный. – Много вас тут ошивается. Ге-еро-и!!! И всем чего-то надо. Собиратели наград! Видел я на фую таких героев!
– На «вы», пожалуйста, подполковник, – тихо проговорил Андрей, всеми силами пытаясь загасить рвавшуюся наружу ярость. – Или в «вашей» армии обращение на «вы» к офицеру уже не принято?
– Что-о?! Пошел на фуй отсюда, щенок! Ты еще меня будешь учить, как с ТАКИМИ разговаривать? Наград нацепил, сосунок! Боевой он офицер! Я тебя туда не посылал! Засранец!
Какая-то невидимая катапульта, скрытая до сей поры в стуле, бросила Андрея к столу Загайдачного.
– А что ж я, сам туда поехал?! – Он ухватил подполковника за уши и от души хрястнул его носом о стол. – Сам?! Ваши же приказы выполнял, подонок!!!
И еще раз, уже порядочно сплющенный, нос военкома вошел в контакт со столешницей…
Развернувшись и тяжело припадая на больную ногу, Андрей пошел к двери кабинета. В наступившей тишине повисли слова:
– Только попробуй позвать кого-то, падла, всю твою богадельню переломаю! Мразь! Крыса тыловая! – Он в упор смотрел на военкома, растиравшего по жирным щекам кровавые сопли… … – Ну что там в военкомате, сынок, договорился?
– Договорился, ма.
– И что сказали?
– Послали.
– Куда послали, Андрюша, на комиссию?
– До дерева у входа, а от него направо, к бениной матери…
Испуганная женщина села, прикрыв ладонями раскрытый в немом крике рот:
– А ты?
– А я ушел. Попрощался и ушел… И больше не пойду. Никогда! Суки!!!
– Андрюша…
– Все хорошо, мама, все будет хорошо…
… – Ну что ж, молодой человек, недостающие зачеты и экзамены вы сдали блестяще, – проговорил декан факультета. – Что, признаться, вызвало удивление не только у меня…