Мысли вихрем пронеслись в голове Стаса и испарились, как и пришли. В реальность его возвратил Форман. Выход из холла во двор и на лестницу перекрывал Станислав, у дверей мониторной находился Веклемишев. А вот справа от наемника, не более чем в пяти шагах, зияло выбитыми стеклами большое панорамное окно.
Видя, что Стас отвлекся, ушел в себя, Форман решил подвинуться поближе к единственному, по его мнению, пути отступления. Он был человеком разумным и понимал, что проиграл по всем статьям и ничего другого, кроме ретирады, ему не остается.
– Стоять! – заметив движение бывшего коллеги, скомандовал Стас, подкрепив слова покачиванием «беретты».
– Да пошел ты!.. – с ненавистью выругался Форман.
– Предлагаю не усугублять свое положение и сдаться, – для порядка предложил Станислав. – Это в твоих интересах, Форман.
В ответ ему посыпались ругательства. Зная скандальную натуру бывшего напарника, его свирепость и упрямство на грани тупости, Стас не надеялся, что тот в ответ на увещевания вскинет руки вверх и взмолится о пощаде.
– Твой выбор, дружок, – пожал плечами Станислав и, не сводя глаз с Формана, нагнулся и положил пистолет на нижнюю ступеньку лестницы.
– Я тебя сейчас на куски порву, Алан, – прорычал тот и шагнул к Стасу.
– Попробуй, – хмыкнул тот в ответ. – Не от тебя первого слышу этот бред.
Станислав выпрямился и, приплясывая, двинулся легким шагом вокруг своего бывшего коллеги. Первые секунды он держал дистанцию и не входил в соприкосновение с противником. Стас раньше не тренировался в спарринге с Форманом, но видел, как тот работает с другими. По росту они были примерно одинаковы, а по весу соперник был несколько тяжелее Станислава. Форман прекрасно владел приемами того, что в России зовется армейским рукопашным боем, расцвечивая его отдельными элементами восточных единоборств, в основном карате-до и кунг-фу. Основными особенностями его как бойца были мощь и яростный напор, особенно в первые мгновения боя. Именно на этом и решил поймать соперника Станислав.
Он уловил момент, когда Форман ринулся в атаку, и сам рванул навстречу. Стас сильно рисковал, выпрыгивая в противоход несущемуся к нему противнику. Если бы Форман хоть чуточку притормозил, поймав начало атаки Станислава, он бы не смог дотянуться до бывшего напарника. С другой же стороны, Стас должен был в прыжке в считанные доли секунды найти прореху в обороне и поразить соперника, иначе тот смел бы его своим бульдозерным натиском.
Каким бы авантюрным ни был план Станислава, он удался. Форман среагировал на встречную атаку, но уже не смог остановиться. Он лишь попытался организовать защиту, но второпях скомкал ее. Поймавшись на обманное движение, Форман попытался поставить блок, прикрывая голову, и при этом оставил беззащитным корпус. Отчаянным таранным ударом «еко-гэри-кэаге», сложившим встречные векторы силы, Стас что есть мочи влепил пяткой в открытую грудь соперника. При этом он и сам едва не потерял равновесие. Однако уже в падении Станислав, но все равно стремясь вперед, сумел-таки косым хлестким «маваси-гэри» достать голову Формана.
Этот бой можно было квалифицировать как «бульдозер наехал на бульдозер». И один из них, по имени Форман, при этом столкновении вышел из строя. Он не упал и даже попытался шагнуть к Станиславу, подъемом разгибом вскочившему на ноги после плоского приземления на пол, однако так и не смог этого сделать. Жестокий спазм, как следствие таранного удара, сковал легкие Формана. Он не имел возможности вздохнуть полной грудью и задыхался. Их уха текла кровь. Но силы его были так велики, что боец еще оставался на ногах. Правда, недолго. Стас, уже не прибегая к изыскам, чисто по-русски с размаху влепил Форману «под дых» и, после того, как бедолагу согнуло в три погибели, ударом локтя в шею отправил его в глубокий нокдаун.
Аплодисментов Станислав не услышал. Веклемишев, закончив к моменту окончания боя переговоры с полковником Радченко, мельком глянул на поверженного Формана и буднично бросил Стасу:
– Связать – и в багажник.
Дважды повторять и уточнять задачу не стоило. Станислав сдернул с Формана брючный ремень, крепко затянул и для надежности еще и перехлестнул им запястья поверженного соперника. Оглядевшись в поисках дополнительного материала, ничего, кроме провода, тянущегося к настенному бра, не обнаружил. Оторвав его от светильника и распределительной коробки, Стас надежно связал ноги Формана. Взвалив на плечи уже приходящего со стонами в себя бывшего коллегу, он направился к выходу. Станислава остановил тревожный голос Веклемишева.
– Ну что, как у вас дела? Как ты себя чувствуешь, Маша?
– Все хорошо, дядя Вадим, – ответила девушка.
Она спускалась со второго этажа, поддерживаемая под локоть Василием Васильевичем.
– Хорошо, хорошо... – передразнил ее отчим. – Ноги вот только еле переставляет.
– Да просто засиделась, – отмахнулась Маша. – Стас, ты в порядке?
– Что этому балбесу сделается, – ворчливо ответил за него Василий Васильевич. – Его, бугая, только оглоблей и свалишь...
– Прения прекращаем, – оборвал разговор генерал Веклемишев.
– Сюда уже гонит милиция. Видимо, соседи сообщили о взрыве гранаты. Полковник Радченко благодарит нас, что его ребятам не пришлось вмешиваться. Стас, в темпе загружай своего старого знакомца в багажник. Остальные тоже бегом в машину. Я ворота открою, меня там и подсадите.
В Москву генерал Веклемишев и Станислав возвращались поездом.
Василий Васильевич и Маша ехали отдельно. Избыток времени и место для непростого и долгого разговора, который они вели неспешно и вполголоса, вполне располагало. Вряд ли кто посторонний, считай – недруг, мог их услышать, тем более оснастить подслушивающими устройствами двухместное спальное купе, в котором они ехали. Билеты были куплены буквально за пятнадцать минут до отхода поезда. Но темы затрагивались слишком серьезные, да и усталость давала о себе знать, чтобы беседа носила живой характер.
На поезд сели в Нежине, куда добрались на перекладных. До границы ближе, да в Киеве не хотелось светиться, хотя Веклемишев и для Славича, и для людей из СБУ, с ним связанных, являлся «темной лошадкой». Кстати, и для Стаса был заготовлен запасной паспорт. Так что, если вдруг пошла бы линейным правоохранителям ориентировка на граждан Белозерова или Гордеева, его бы она не задела.
Веклемишев часто употреблял фразы «по нашим предположениям», «вероятнее всего, дело обстояло так...», «не исключено», однако складывающаяся в сознании Станислава картина произошедшего рисовалась более чем реальной. Он даже не мог представить, в какую жуткую авантюру его затянул Славич. Иезуитский склад ума этого человека завернул интригу, достойную Талейрана и кардинала Ришелье.
Славичу, похоже, было мало просто отомстить Станиславу за развал его преступного детища – международного синдиката наемных убийц. Здравко решил уничтожить его еще и морально, растоптать, заставить напоследок униженно исполнить роль киллера. Это не считая того, что заказ на убийство второго лица в украинской табели о рангах, с более чем реальной претензией в скором времени занять высший пост в государстве, без всякого сомнения, должен был принести Славичу солидный куш. А деньги ему сейчас нужны как воздух. Без них Здравко не вздохнуть полной грудью, не возродить Синдикат.