– Добро… Расскажу, пока едем… – Капитан уселся поудобнее и заговорил увлеченно: – Ну что… На большей части территории Северного Афгана местность гористая, труднодоступная вне дорог, особенно на востоке территории, где расположены средневысотные хребты. Здесь абсолютные высоты от 1500 до 2600 метров «над уровнем». Гребни хребтов преимущественно узкие, с остроконечными вершинами, склоны довольно покатые, крутизной в 20–35 градусов…
Кабарда слушал, разинув рот, потому что сейчас абсолютно не узнавал капитана Мальчева, матерщинника, рубаху-парня, немного пьяницу и отъявленного бабника, который не пропустил мимо себя ни одной юбки ни в одном гарнизоне, где бывала бронегруппа «Летучего Голландца»! Эдакий русский гусар от погранвойск!.. В общем, за комвзвода разведки капитаном Мальчевым уже давно закрепилась репутация бесшабашного, отчаянного поручика Ржевского!..
А теперь капитан вещал академическим голосом университетского профессора, в котором явно сквозили менторские нотки… Он словно втолковывал нерадивому студенту простые и всем известные вещи…
Кабарде было отчего удивиться! А Мальчев тем временем все говорил и говорил, видимо, вспоминая свои студенческие годы:
– Западную и северную часть этой территории к западу от реки Кызылсу занимают преимущественно невысокие горные гряды и хребты с абсолютными высотами от 700 до 1200 метров. В общем, и не горы даже, а так, холмы. Но среди них выделяются отдельные средневысотные, но очень труднодоступные скальные хребты.
– А долины? Как у нас, на Кавказе?
– Есть, конечно!.. Между грядами и хребтами расположены неглубокие котловины и впадины с ровной или плоской поверхностью. Есть в горах и долины рек, но они сравнительно узкие, от пятисот метров до полутора километров в ширину…Но они с крутыми склонами, а в восточной части территории нередко типа ущелий… Вот именно эти, бля, сраные речные долины образуют наиболее удобные пути в горах для «духовских» караванов! – Капитан сорвался немного с преподавательского тона, но тут же поправился и продолжил «ликбез» для Кабарды: – С севера на юг территорию пересекает обширная межгорная котловина, образованная долинами рек Пяндж и Кызылсу. Дно котловины сильно изрезано руслами рек и густой сетью арыков. Они очень ограничивают передвижение транспорта вне дорог…
– Да уж… Тут особо не разъездишься!.. – вставил Кабарда. – Или на арык налетишь, или на мину, мать их! Понатыкали, где ни попадя!.. Я тут еще совсем недолго, лета в Афгане еще не видел… Горы здесь зеленые? Много чего растет? Как у нас, на Кавказе? Есть леса или заросли?
– Эти «леса или заросли», Кабарда, мы называем «зеленой зоной» или просто «зеленкой»… – ответил Мальчев. – Самое излюбленное место, где «духи» делают свои засады… – Капитан помолчал полминуты, отвлекшись мыслями от «ликбеза», а потом заговорил вновь: – Растительность в здешних горах в основном травянистая и кустарниковая. Шиповник, боярышник, миндаль и кизил… Леса, Каха, здесь совершенно не такие, как у тебя на родине… Здесь в основном редколесье из арчи или древовидного можжевельника и фисташки, а высота деревьев от трех до десяти метров, но это довольно редко. Встречается орешник, иногда дуб, но его здесь совсем мало, а южнее, уже в Гиндукуше, тибетская сосна… В долинах Пянджа большие площади занимает хлопчатник, зерновые, а вблизи городов и кишлаков довольно крупные массивы садов и виноградников…
Каха слушал эту поучительную «лекцию», а сам тем временем не переставал наслаждаться свежим весенним ветерком, совмещая приятное с полезным. Он был сейчас похож на большого кота, который вылез погреться на солнышке, но… каждую секунду был настороже!..
– Здесь, Каха, все порой происходит очень быстро!.. Вот тебе ни облачка, а через пять минут снег пошел… Непредсказуемая страна, непредсказуемые горы…
– Ну а лето здесь какое?
– Лето? – переспросил капитан. – Лето, сержант, здесь длится с апреля по сентябрь… Оно в этих местах очень теплое, и даже жаркое. Обычная температура воздуха днем 25–30 градусов, но в июле и августе нередко поднимается и выше 40, а ночью около 20…
– Ни хрена себе! В августе здесь, наверное, очень тяжело…
– Да уж, непросто… Особенно когда сидишь в десанте бээмпэшки, потому что по тебе «духи» лупят очередями из автоматов… Металл машины под солнцем раскаляется так, что чувствуешь себя куском мяса в скороварке…
– А если под тем же солнцем, но в горах, в засаде? – спросил Кабарда.
– Оно тоже насладко, сержант, но в засаде по крайней мере на воняет сгоревшей соляркой и тебя хоть какой-никакой, а обдувает ветерок… Но ты еще все это попробуешь и сравнишь, что тебе больше по вкусу… М-да!.. Ну и остальное увидишь, если доведется… – Капитан изменил позу и напрягся всем телом. – А пока что давай-ка заканчивать эту лекцию… Мы, кажется, уже приехали!..
Примерно в километре впереди по дороге замаячили дома и дувалы довольно большого кишлака, даже, можно сказать, города или поселка – «Летучие Голландцы» приближались к Янги-Кала…
Без малого пятидесятикилометровый марш был закончен, и прошел он на удивление спокойно, без единого выстрела! И «артходжинцы» опять оправдывали свое имя, прилетев на помощь своим товарищам по оружию…
…12 марта, ночь, засада…
…Этот небольшой кишлачок Джабарши у пограничников Московского погранотряда уже давно пользовался дурной славой. От него до границы, то есть до реки Пяндж, было километров 8–9…
В Джабарши вели две дороги: с юга, из Янги-Кала, к нему можно было добраться по грунтовой, но довольно хорошо укатанной. Дорога эта шла через кишлак Ходжи-Хафиз, где стояла одна из застав «янгикалинцев», затем огибала горный хребет и втягивалась в ущелье, по дну которого текла река Рустак. Дальше по этой дороге встречался кишлак Абульказарбек, а за ним Магулан. Затем, километрах в 8—10, встречался перекресток ущелий и дорог: можно было двинуться на север и через десять километров попасть в город Чахи-Аб или проехать по дороге на юг, вдоль берега речки, и через 35–40 километров попасть в, опять же, довольно большой город-кишлак Рустак. Здесь дорога заканчивалась, как и ущелье, и начинались отроги гор…
Проехать можно по московскому проспекту, а здесь… Чтобы добраться, это слово вернее, до Рустака, надо миновать несколько кишлаков. И все они, без исключения, были вотчиной «духов»! Поэтому здесь, на таком, в общем-то, не очень большом пространстве, базировались сразу три ММГ Московского погранотряда: «Янгикала», «Чахи– Аб» и «Рустак»…
Ущелье реки Рустак было вотчиной известного на весь север Афганистана, одного из главных идеологов войны против «шурави», Инженера Наби, который пользовался авторитетом ничуть не меньшим, чем Ахмад-Шах Масуд Счастливый, в своем Панджшерском ущелье… А «правой рукой» у Наби, его доверенным лицом, был полевой командир Инженер Башир…
Никто толком не знал, но поговаривали, что Инженер Башир то ли узбек, то ли таджик, причем самый что ни на есть советский, только перебежавший на сторону афганцев по каким-то своим, личным, убеждениям в самом начале войны. Якобы он имел высшее политехническое образование и действительно был инженером и так далее и тому подобное. Под командой у него было около тысячи «духов», а это даже больше, чем у Забибулло в Мармоле. Покоя пограничникам в гарнизонах Рустака и Чахи-Аба не было даже несколько часов – они практически все время находились в боях!..