Теперь Кабарда, прослуживший в «Летучем Голландце» всего-то около трех месяцев, пользовался у своих сослуживцев непререкаемым авторитетом, а среди офицеров и прапорщиков – большим и безоговорочным уважением! Об этом позаботился Зураб Шенгелия, рассказав все мельчайшие подробности их совместных «похождений»…
Эх, если бы те генералы, которые подписывают наградные листы, послушали хотя бы раз этого прапорщика, то Кабарда наверняка уже носил бы на своей груди орден, а то и не один!.. Но… Генералы были далеко, в Москве, а прапорщик, который был обязан жизнью Кабарде, – в Афганистане, в небольшом захолустном кишлаке Артходжа…
Пришла весна 84-го. А вместе с ней – и новые рейды бронегруппы уже капитана Ратенко «Летучий Голландец»…
Она, эта бронегруппа, и в самом деле была «летучей»! Наверное, самой мобильной из всех пограничных групп. И именно поэтому «Летучий Голландец» постоянно перемещался вдоль границы, оказывая помощь в борьбе с «духовскими» бандами мобильным группам не только своего, Пянджского, погранотряда, но и Термезского, и Московского…
В середине марта «Летучий Голландец» был поднят по тревоге и отправлен майором Дядей Ваней в марш до кишлака Янги-Кала, где базировалась ММГ Московского погранотряда. Коллегам-пограничникам нужна была помощь – планировалось провести несколько совместных операций по «зачистке» кишлаков на пянджском острове Урта-Тувай и в округе…
В этом месте река Пяндж странным образом разделялась на несколько проток, образовывая пару десятков островов, от крохотных до больших. Урта-Тувай был самым обширным из них – около тридцати километров в длину и семи километров в самом широком месте… Здесь, на пограничном острове, было около десятка кишлаков.
…12 марта, марш…
…Кабарда вот уже как неделю принял должность замкомвзвода разведки – предыдущий «замок» капитана Мальчева через месяц-полтора должен был уйти на дембель – отслужил свое старший сержант…
Конечно, весной должно было прийти новое пополнение, в том числе и «молодые» сержанты из «учебок», но Ратенко и Мальчев, посоветовавшись недолго, решили поступить рациональнее… Зачем искать кого-то нового, если в родном разведвзводе вырос такой «кадр»? Тем более что служить ему еще полтора года, то есть на все это время, если, конечно, не случится беды, ни у командира бронегруппы, ни у командира взвода разведчиков «не будет болеть голова»… Были, конечно же, и другие сержанты, и поопытнее, но… Служить им оставалось до осени, а потом «снова здорово», опять ищи замену… В общем… Каха стал «замком» и, надо сказать, так здорово и гармонично «вошел в струю», что уже через три дня всем казалось, что сержант Кахабер Каджая на этой должности был всегда…
Со взводным, капитаном Мальчевым, у них установились дружески-доверительные отношения еще с Мармольской операции, поэтому Кабарда был в курсе не только взводных дел, но и положения всей бронегруппы «Летучий Голландец»…
…7.20 АМ…
…Каха сидел на броне несущейся по пыльной дороге бээмпэшки и наслаждался весной, подставляя под встречный ветер свое лицо…
В Афган ранняя весна пришла как-то очень резко и даже неожиданно для всех! Только позавчера еще лежал грязный снег, а наутро его совсем не стало! А сегодня уже и земля подсохла, да так, что уже начала пылиться, как это бывает в середине лета!
Кабарда подставлял лицо еще не горячему, как из духовки, но уже по-весеннему теплому ветерку и думал, глядя в спину капитана Мальчева, который сидел перед ним в открытом башенном люке:
«…Эх! Хорошо-то как!.. Морозов уже, наверное, не будет! Закончилась зима, да и хрен с ней! Меньше на себе всякого лишнего барахла таскать придется! А то все эти бушлаты да ватные штаны, кто их только придумал!.. Теперь полегче будет!.. Скоро вообще все зацветет, зазеленеет!.. Красотища-а-а!!! Вот бы сейчас в Сухуми! В море бы искупаться! Вот бы было здорово!..»
Он перевел взгляд на недалекие горы, тянувшиеся цепью вдоль дороги, потом насторожился на какое-то время, когда они медленно проехали печально знаменитый кишлак Дашти-Кала, посмотрел на грунтовку, убегающую к кишлаку Навабад, и опять задумался, когда колонна «Летучего Голландца» вновь вытянулась на дорогу к Янги-Кале:
«…Почему здесь идет война? Что мы здесь делаем? Мы, советские солдаты? Исполняем интернациональный долг? Мы? Но ведь мы, солдаты, ни у кого ничего не одалживали!.. А если московские политики что-то и одолжили у афганцев, то пусть сами этот долг и отдают! Мы-то здесь при чем? Почему простые парни должны отдавать какие-то странные интернациональные долги, заплатив за это своим здоровьем или жизнью?! И что это за долг такой, если мы здесь уже четыре года воюем, а? И сколько его еще отдавать? Месяц, год или пять лет? И что вообще здесь, в чужом государстве, делают мои пограничные войска? Кто это придумал, что охранять свою границу положено за сотню километров и на чужой территории? – Эти мысли довольно часто посещали голову Кабарды. – А страна-то красивая!.. Хотя горы здесь недобрые… У нас, на Кавказе, все зеленое, все цветет, апельсины-мандарины-гранаты растут, много чего! На Кавказе горы улыбаются человеку! И реки наши веселые! Журчат, переливаются!.. А здесь… Одни голые угрюмые скалы и камни!.. Эх! Узнать бы про Афган побольше, да только как? У кого спросить?..»
Кабарда опять посмотрел в спину Мальчева и вспомнил, что от кого-то слышал, будто капитан этот учился в свое время не в военном училище, а в каком-то Горном институте, и по образованию он геолог.
Просто так уж сложилась у него судьба, что институт был с военной кафедрой, и, закончив его, Мальчев был призван в армию на полтора года с погонами лейтенанта, а потом плюнул на всю эту геологическую романтику и остался в армии, потому что понял – именно здесь его настоящее призвание…
Теперь несостоявшийся геолог был уже капитаном, и через полгода, осенью, так же как и «Летучий Голландец» Ратенко, должен был смениться, отслужив положенных два года в Афгане, а там… Может быть, его ждала Академия погранвойск КГБ СССР, а может, просто дальнейшая служба в каком-нибудь из отдаленных погранотрядов, кто знает?
– Товарищ капитан!
– Что, Каха? – Мальчев мельком взглянул на своего «замка».
– Я слышал от кого-то, что вы были геологом?
Капитан обернулся и посмотрел на Кабарду грустным взглядом:
– Был… Только мне уже кажется, сержант, что это было в какой-то далекой, прошлой жизни… А что?
– Да-а… Я так… – Каха замялся немного. – Я уже почти полгода в Афгане, а толком про страну ничего не знаю…
– А что ты узнать-то хочешь? Про местных, про природу? Что? Афганистан, он такой разный, что про него так, за пару часов, сидя на броне, толком-то и не расскажешь!
Каха почесал нос.
– Ну… Хотя бы о природе и о тех местах, где мы, пограничники, воюем!
– Значит, о Северном Афгане? Так?
– Ну… Наверное… Иногда хочется иметь хоть общее представление о том, где пострелять придется…