— Хозяин дома приобрел его не подумавши, а теперь запрашивает слишком много, — пожаловалась риелторша. — Я уже устала объяснять ему, что бум прошел и цена, которую он хочет, нереальна. Так что когда кто-то позвонил и попросил сдать ему этот дом на один день, я уговорила хозяина согласиться. Мне удалось выторговать очень хорошую цену.
— Сдать на один день? — Бэленджеру показалось, что у него выбили почву из-под ног.
«Аманда!» — повторял он про себя и не мог дождаться, когда же наконец его впустят внутрь.
— Да, чтобы устроить прием. Этот человек сказал, что жил здесь подростком, пока его родители в восьмидесятых не продали дом. Мол, случайно проезжал мимо, увидел, что здание выставлено на продажу, и решил устроить сюрприз своему отцу, который всегда сожалел, что пришлось продать дом, — устроить здесь прием по случаю его дня рождения. Я еще пошутила: «Нисколько не возражаю против того, чтобы сдать дом на день. При условии, что ваш отец потом купит его насовсем». Он рассмеялся и ответил: «Никакая ностальгия не стоит четырех миллионов долларов».
— Как он выглядел? — поспешно спросил Бэленджер.
— Я его не видела.
— Как это?..
— Все переговоры мы вели по телефону. Контракт он прислал по электронной почте. Чек оказался в полном порядке. Я получила гарантийный депозит, сумму за аренду и больше ни о чем не волновалась. Ведь я же ничего не подозревала, хотя и проверила, кто владел домом в начале восьмидесятых. Виктор Эванс. Человека, с которым я заключила контракт, звали Филип Эванс. Фамилия одна и та же. Так что у меня не было никаких сомнений в законности всего этого. — Она вынула из сумочки ключ, досадливо поморщилась и вновь посмотрела на красовавшиеся над дверью дыры. — Это же исторический район! Боюсь, что для оплаты ремонта гарантийного депозита не хватит.
Женщина отперла дверь.
— Подождите здесь, — сказал Ортега.
— Но я должна убедиться, что они не испортили ничего другого внутри.
— Сначала мы удостоверимся, что там никого нет.
Ортега, Бэленджер и Кокрэн вошли в дом. В вестибюле пахло затхлостью.
— Здесь стояла тренога, — сообщил Бэленджер. — На ней был закреплен плакат с портретом профессора.
Они прошли по коридору. Старинных фотографий с видами Грамерси-парка на стенах не оказалось.
— Лекция проходила здесь. — Бэленджер указал направо.
Они вошли в длинный зал. Складных кресел тоже не было. Как и фотографий, гардин, кафедры, экрана и столов для кофе, чая и сэндвичей.
Ортега осторожно приоткрыл дверь в дальнем конце комнаты и выглянул.
— Никого.
Бэленджер внимательно вслушивался в тишину, стоявшую в здании, потом крикнул:
— Аманда!
Эхо разнеслось по коридорам и замерло. Никто не ответил.
Потирая предплечье, он вернулся в коридор и посмотрел на лестницу. Ступеньки, покрытые темной ковровой дорожкой, вели во мрак.
— Аманда! — И опять ответа не последовало.
Бэленджер шагнул на заскрипевшую лестницу.
— Я пойду с тобой, — сказал Кокрэн.
— Лучше пропустите вперед меня, — вмешался Ортега.
— Я знаю, как себя вести, — ответил Бэленджер. — Сам служил в полиции.
— Разве вы вооружены?
— Нет.
— Шеф Кокрэн?
— Я не в своем районе. Поэтому не взял оружие.
— Значит, спорить не о чем. Я пойду первым.
Поднявшись по лестнице, Ортега заглянул в мрачную комнату и двинулся дальше по коридору.
Бэленджер вошел в помещение. На полу лежал ковер, по отпечаткам на котором можно было узнать, где прежде стояли кровать, комод и кресло. Дверь стенного шкафа распахнулась, показав пару плечиков, висевших на перекладине.
Во второй комнате оказались две пустые упаковочные коробки.
На третьем этаже они обнаружили только еще несколько плечиков и сверток пузырчатого упаковочного пластика.
Ортега открыл последнюю дверь.
— Чердак.
Несколько секунд все трое стояли не шевелясь, затем собрались с духом и поднялись по узким ступенькам, скрипевшим куда сильнее, чем главная лестница. Бэленджер шел следом за Ортегой. От пыли щекотало в носу. За собой он слышал шаги Кокрэна.
Через грязное оконное стекло с трудом пробивался солнечный свет. Наклонный потолок оказался таким низким, что Бэленджеру пришлось пригнуться. На неровном полу из сосновых досок лежал видавший виды спортивный мат.
— Когда-то здесь, наверно, жили слуги.
— На пещеру похоже, — отозвался Ортега. — Спорить могу, дети обожали здесь играть.
— А что это в углу? — ткнул пальцем Кокрэн.
— Коробки с какими-то компакт-дисками, — ответил Бэленджер.
Ортега вынул из кармана пиджака резиновые перчатки, надел их, наклонился и поднял с пола две коробочки.
— Это не музыка. Видеоигры. Об этой я никогда не слышал, а вторая — «Grand Theft Auto (Великий автоугонщик)». Мои дети страшно увлекаются ею. Я им запрещаю. Куда это годится! Дети копа забавляются играми, в которых угоняют машины и избивают проституток. Хотя они, конечно же, продолжают играть так, чтобы я не знал. — Ортега открыл по очереди обе коробки. — Ничего удивительного, что их тут бросили. Дисков-то нету.
Предплечье Бэленджера продолжало зудеть. Болтовня спутников нисколько не успокаивала его.
— Мы еще не закончили осмотр.
— Я знаю, — согласился Ортега. — Почти в каждом доме есть еще и подвал.
Едва спустившись вниз, Бэленджер почувствовал, как ему перехватило грудь с такой силой, что трудно стало дышать. Здесь было сыро. Подвал представлял собой одно слабо освещенное, ничем не перегороженное вытянутое помещение со стенами из старого кирпича, вдоль которых тянулось множество труб. Бетонный пол растрескался. Печь системы отопления была засыпана толстым слоем пыли и каменной крошки. Водяной котел заржавел.
— За этот дом просят четыре миллиона? — пробормотал Кокрэн. — Ему давно пора на снос.
Очередная попытка отвлечь Бэленджера болтовней вновь не увенчалась успехом. Можно было искать сколь угодно тщательно — никаких следов пребывания здесь Аманды не было.
— Когда вы в последний раз были дома? — спросил Ортега.
— Шеф завез меня туда перед тем, как поехать к вам. Я взял фотографию.
Бэленджер вынул ее из кармана куртки. Она хранилась в коробке из-под обуви, стоявшей на полке в шкафу Аманды. Ее сфотографировали, когда она играла с ирландским сеттером своих родителей во дворе их дома в Коннектикуте.
Ортега внимательно рассмотрел снимок и поинтересовался: