Коул помялся.
— Я понял, что надо помочь. Во всем этом грохоте он не расслышал, как я вылез из ванны. И когда он пробегал мимо, я выставил биту.
— Ты сделал ему подножку? — не поверила своим ушам Мередит.
Коул смущенно подвигал туда-сюда битой.
— Я не знал, что еще придумать…
— Маленький мой, какой же ты храбрый, — тихо произнесла Мередит.
— Не такой уж и маленький, — возразил Каган.
Коул поднял голову, прислушиваясь.
— Там сирены!
Времени оставалось мало. Каган шагнул к Мередит, державшей малыша, и прикоснулся пальцем к крошечному лобику.
— Дитя мира? Хотелось бы надеяться, господи, как бы хотелось!.. Расти сильным и здоровым, малыш. Дай мне веру в то, что возможен мир на земле и благоволение в человеках.
Снаружи раздался нетерпеливый крик Андрея. Он явно нервничал.
— Сирены, Петр!
Каган посмотрел на Теда.
— У тебя левая щека порезана.
— Что? — Вскинув руку, Тед нащупал кровоточащую рану.
— Наверное, осколком стекла задело или…
— Нет, это ножом.
— Глубокий. Боюсь, шрам останется.
— И хорошо.
— Чего же хорошего?
— Будет напоминать мне о том, как я чуть не лишился самого дорогого…
Тед обернулся к Мередит и Коулу.
Каган сделал то же самое.
— Мередит, вам говорили, какая вы красавица?
Она смущенно опустила глаза. И наверняка зарделась — в этом Каган не сомневался, — просто в темноте не разглядишь.
— Тед, ведь правда она красавица?
— Конечно.
— Вот и не забывай ей каждый день об этом напоминать.
Пройдя в кухню, Каган надел куртку, скрывая под ней рубашку, пропитанную кровью Михаила. Его пистолет вместе со своим «глоком» он сунул в правый карман. Затем подобрал и перезарядил пистолет Якова — на теле убитого обнаружился запасной магазин.
— Мередит, полиции расскажите все, как было, без утайки. Ничего такого, что могло бы мне повредить, вы все равно не знаете. Просто расскажите правду. Да, Коул, а ты не забывай историю про волхвов.
— Рождество по-шпионски, — как в бреду проговорил мальчик.
— Это что еще за история? — не понял Тед.
— Сын тебе перескажет.
— Петр! — раздался снаружи предостерегающий крик Андрея. — Полиция! Время поджимает!
— Тед, пойдем со мной. — Они отошли к входной двери.
— Когда я боролся со вторым убийцей, его кто-то двинул по черепу. Это ты постарался? — уточнил Каган.
— Да, я. Лампой.
Из раны на щеке Теда капала кровь.
— Тогда надежда есть. Из пистолета доводилось стрелять?
— Нет.
— Наводишь дуло на цель и нажимаешь спусковой крючок. Это если без лишних подробностей.
— Ты ведь мне это неспроста рассказываешь?
— Вот пистолет, держи. Если человек, который тебя послал — с помятым лицом и густыми бровями, — попытается ворваться в дом, не пускай его.
— Думаешь, он нарушит слово? Он заманивает тебя в ловушку?
— Такое случалось, — Каган оглянулся. — Коул, какое у шпиона самое главное правило?
— Ничего не принимать на веру, — заторможенно выдавил мальчик.
— А второе?
— Всегда иметь запасной план.
— Я тобой горжусь, — Каган перевел пристальный взгляд на отца семейства. — Тед, я могу на тебя положиться? Ты остановишь того человека, если он попытается проникнуть в дом?
— Я сделаю все, чтобы уберечь своих.
— Помни об этом, не забывай. Оберегать своих.
— Даю слово.
— Если когда-нибудь вдруг забудешь и снова обидишь жену или сына, я вернусь и напомню.
— В этом не будет нужды, обещаю.
Тед протянул руку.
Каган пожал ее на прощание, отметив, что, несмотря на все случившееся, пожатие у Теда вышло твердым и решительным.
— Я тебе верю.
Остановившись у выхода, он оглянулся на малыша, уютно устроившегося на руках у Мередит.
«Очередной знак? Даешь мне понять, что все будет в порядке?» — мелькнуло у Кагана.
— Желаю вам вырастить много прекрасных роз, Мередит.
— Спасибо, что спасли нам жизнь.
— Не стоит благодарности. Это ведь из-за меня вы оказались в опасности. И если бы все вы не проявили мужество, мы бы погибли, — Каган указал на Коула. — Ты по части прикрыть тыл многим профессионалам фору дашь.
— Все равно спасибо, — произнесла Мередит, — за то, что сдержали слово. — Она перевела взгляд на Теда, потом снова на Кагана. — Вы сделали мне самый настоящий рождественский подарок.
И когда Каган, набравшись решимости, потянулся к дверной ручке, Мередит вдруг спохватилась:
— Вы ведь даже имени своего не назвали. Этот человек снаружи кричал: «Петр!» Это значит Питер? Вас так зовут?
— Это он меня так зовет.
Мередит, осмыслив, кивнула.
— Понятно. В общем, счастливого Рождества вам, кто бы вы ни были.
* * *
Каган распахнул дверь и шагнул под освещенный козырек. Если Андрей собирается его пристрелить, момент — лучше некуда.
Но ничего не произошло.
«Каждый поступок — испытание веры». Поеживаясь, он вышел из-под козырька и сквозь густо валящий с неба снег зашагал к калитке. До него донеслось едва слышное урчание мотора, и он разглядел в проулке темную глыбу «рейндж ровера».
«Значит, меня пристрелят, когда я открою дверь машины», — догадался Каган, которого вовсю секло мокрым снегом.
Окно у пассажирского кресла поползло вниз.
— Петр, ты же обещал помочь! Как я могу перейти на сторону спецслужб, если за мной и родными будут охотиться клиенты на пару с Паханом? Сегодня единственная возможность накрыть их сразу, в одном месте. Нельзя ее упускать!
«Возможно, это ловушка, — подумал Каган. — Но хотя бы малыша я спас».
— Отныне вранье прекращается, — заявил он вслух, не торопясь подходить к машине. — Меня зовут не Петр.
— Надо же. Кто бы мог подумать.
— На самом деле я Пол.
Каган шагнул к двери, надеясь, что Андрей догадается по голосу: теперь он действительно не врет.
— Я к этому имени в жизни не привыкну.
— Тогда зови меня Петром, как раньше.