Бьюкенен терпеливо ждал.
— Мы ничего не знаем. — Анита вздохнула. — Только мы очень беспокоимся за нее, уж больно странно она себя ведет.
— Странно?
— Уже девять месяцев, как от нее ни слуху ни духу. Раньше если она куда и ехала, то звонила домой по крайней мере раз в неделю. Правда, она предупредила, что ее какое-то время не будет. Но не девять же месяцев?
— Где она работала?
Педро и Анита смущенно переглянулись.
— Вы не знаете?
— Она была как-то связана со службой безопасности.
— Государственной?
— Нет, частной. У нее было собственное дело в Сан-Антонио. Но это все, что нам известно. Хуана не любила рассказывать о работе. Говорила, что не хочет злоупотреблять доверием клиентов.
«Молодец, — подумал Бьюкенен, — сразу видно профессионала».
— Понятно, — сказал он. — Значит, целых девять месяцев от нее нет вестей. Затем вдруг один за другим появляются несколько «старых друзей» и спрашивают, где ее найти…
Внезапно Бьюкенен заметил, что отношение хозяев к нему резко изменилось. В темных глазах мексиканцев вновь вспыхнуло недоверие. Его слова о других людях, которые разыскивали Хуану, заставили их насторожиться.
Однако Бьюкенена беспокоило нечто другое. Он совсем забыл об осторожности. Если враги настолько нетерпеливы, что посылают трех человек выведать у родителей о судьбе Хуаны, от них можно ждать чего угодно. Что, если?..
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашей уборной?
Педро подозрительно поглядел на него и нехотя кивнул:
— Прямо по коридору, первая дверь налево.
— Благодарю вас.
Бьюкенен поднялся со своего места и направился в указанном направлении. Войдя в чистую белую уборную, он спустил воду в унитазе и вымыл руки.
Он оставил кран открытым. Тихо подошел к аптечке, отыскал пилочку для ногтей и, пользуясь ею как отверткой, открутил винты на крышке выключателя. Стараясь не задеть провода, он осторожно снял выключатель и стал внимательно рассматривать углубление в стене уборной.
То, что он увидел, еще больше усилило слабость и ощущение тошноты, вызванное головной болью: миниатюрный микрофон с передатчиком. В таком месте большинство людей чувствуют себя в безопасности и меньше всего ожидают, что их подслушивают. Поскольку мать Хуаны постоянно наводила в уборной чистоту, «жучок» можно было засунуть только под выключатель. Профессиональная работа. Вероятно, телефоны тоже прослушиваются.
«О'кей, — подумал Бьюкенен. — Что и требовалось доказать».
Он закрыл кран, надеясь, что звук льющейся воды перекрыл шум от возни с выключателем, и вернулся в гостиную, где родители Хуаны шепотом обсуждали его появление.
— Педро, я прошу меня извинить.
— За что?
— Когда я мыл руки, то, наверное, слишком сильно нажал на кран. Похоже, он сломался. Мне очень жаль, что так получилось…
Педро нахмурился. Он встал и с выпяченной грудью, тяжело ступая, направился в коридор.
Бьюкенен обогнал Педро и приложил палец к губам, желая, чтобы тот не задавал лишних вопросов. Но, увидев, что отец Хуаны его не понял и собирается немедленно выяснить, что происходит, он крепко зажал ему рот и еле слышно прошептал:
— Молчите.
Педро, казалось, остолбенел.
— Дом прослушивается.
Мексиканец ничего не понял. Он попытался освободиться от закрывавшей ему рот ладони, но Бьюкенен левой рукой обхватил его затылок и подтолкнул к двери уборной. Войдя внутрь, он подвел Педро к месту, откуда только что извлек выключатель. Отец Хуаны занимается ремонтом автомобилей и, конечно, разбирается в электричестве. Одного взгляда для него должно быть достаточно, чтобы понять: маленькое приспособление позади выключателя не что иное, как миниатюрное подслушивающее устройство.
Глаза Педро расширились.
— Видите? — беззвучно спросил Бьюкенен.
Тот понимающе кивнул.
Бьюкенен отпустил мексиканца.
Педро брезгливо вытер губы и, бросив на него сердитый взгляд, включил воду в раковине.
— Все в порядке. Нужно было полегче жать на кран.
— Ну слава Богу. А то я думал, что он сломался.
Заметив в кармане у Педро несколько карандашей и блокнот, Бьюкенен быстро достал блокнот и вывел на первой странице: «Мы не можем говорить в доме. Назовите место встречи».
Отец Хуаны прочел записку и, нахмурившись, написал: «Завтра в семь утра. В моей мастерской. 1217, Лома-авеню».
— Я вам не верю, — внезапно угрожающе произнес мексиканец.
— Что? — в первое мгновение Бьюкенену показалось, что он ослышался. Потом сообразил: Педро делает это нарочно.
— Уходите из моего дома!
— Но…
— Убирайтесь! — отец Хуаны схватил его за руку и поволок к выходу. — Вам что, по-другому объяснить? Вон отсюда!
— Педро! — Анита выбежала в коридор. — Что ты делаешь? Может быть, он хочет нам помочь.
— Вон! — Педро подтолкнул гостя к двери.
Бьюкенен сделал вид, что сопротивляется.
— Но почему? Что я такого сделал? Две минуты назад мы говорили о том, как помочь Хуане, а сейчас вы ни с того ни с сего…
— Что-то мне в вас не нравится, — кричал Педро. — Слишком складно говорите. На самом деле вы заодно с теми парнями, что приходили раньше. Зачем я вообще стал с вами разговаривать! Убирайтесь! Сию же секунду. А не то я вызову полицию!
Педро щелкнул замком и распахнул дверь.
— Вы сделали большую ошибку.
— Нет, это вы сделали ошибку. И будет еще хуже, если еще раз сунетесь в мой дом.
— Черт возьми, если вам не нужна помощь…
— Я сказал, убирайтесь! — Педро вытолкал Бьюкенена за дверь.
— Уберите руки!
Бьюкенен очутился на крыльце, чувствуя себя незащищенным в предательском свете лампочки.
— Педро! — причитала Анита.
— Я не знаю, где моя дочь, но если бы и знал, то никогда бы вам этого не сказал! — крикнул ему вслед Педро.
— Тогда катитесь ко всем чертям!
— Двигай сюда, приятель, да побыстрее, — сказал в трубку телефона Данкен Брэдли, прислушиваясь к доносившимся из дома звукам. — Этот парень чем-то сильно разозлил Мендеса. Старик решил, что он работает на нас. Сейчас как раз вышвыривает его из дома.
— Сейчас буду. Я всего в двух кварталах, — ответил голос напарника.
— Какая разница — два квартала или две мили. — Данкен не сводил глаз с зеленоватого изображения на мониторе. — Этот тип уже на улице и подходит к машине. Похоже, тебе не успеть.