— Пойдем возьмем такси.
— Да, курить ужасно хочется, просто умираю.
— Лучше тебе покурить до того, как мы сядем в такси. Тут все такси для некурящих.
Руссо округлил большие темные глаза — совсем как буйвол, увязший в грязи, — и остановился.
— И после этого говорят, что Нью-Йорк — цивилизованный город?
Картер наклонил голову к плечу и ответил:
— От меня ты такого никогда не услышишь.
Около терминала выстроилась нескончаемая очередь желающих уехать на такси, так что у Руссо было вполне достаточно времени, чтобы закурить свою «Национали» и коротко рассказать Картеру обо всех новостях: о своей новой должности в Римском университете, о новой квартире, о только что законченной статье, посвященной обонятельным впадинам тираннозавра (эти впадины оказались значительно крупнее, чем считалось раньше). Картер поведал другу кое-что о своей работе в Нью-Йоркском университете, но оба, как бы по молчаливому уговору, не касались главной причины, по которой прилетел Руссо. Этот вопрос казался слишком важным, чтобы его можно было обсуждать, ожидая такси, и даже позже, когда они уже медленно пробивались сквозь автомобильные пробки.
Когда они подъехали к Вашингтон-сквер, Картер расплатился с водителем, а Руссо внес свой багаж в вестибюль дома. В кабине лифта Руссо поинтересовался:
— Что, университет оплачивает квартиры в этом доме?
— Нет, за квартиру плачу я, но дом принадлежит университету.
— Но университет делает для тебя скидку?
— Да, — кивнул Картер, — очень солидную скидку.
Руссо одобрительно кивнул.
— Я расскажу об этом в Римском университете. Им следует знать о том, как хорошо относятся к американским профессорам на родине.
У Картера создалось впечатление, что Руссо собирается делать мысленные заметки по всем аспектам американского стиля жизни, расходящимся с итальянским, чтобы затем добиться улучшения положения ученых в Италии.
— А твоя жена, она дома? — спросил Руссо, когда они поднесли багаж к двери квартиры.
— Это мы узнаем через секунду, — ответил Картер, отпер и распахнул дверь. — Бет, ты дома?
Но ответа не последовало. На диване лежали аккуратно сложенные простыня, одеяло и подушка в свежей наволочке.
— Это будет моя комната? — спросил Руссо, положив чехол с костюмом на журнальный столик. — Мне очень нравится. — Он устремил взгляд на рисунки в рамках над диваном — изображения птиц работы Одюбона, [22] — и сразу понял, что это значит для Картера. — Потомки динозавров, да? — проговорил он, бросил чемодан на диван и расстегнул молнию.
— Разве это не очевидно? — спросил Картер.
Руссо грустно покачал головой. Это была одна из немногих точек зрения, в которых палеонтологи не имели стопроцентного согласия.
— Если хочешь освежиться, — сказал Картер, — ванная там — дальше по коридору.
— Я бы хотел принять душ. Та женщина, что сидела рядом со мной, везла целую сумку генуэзской салями. — Руссо вытащил из чемодана голубой нейлоновый пакет с туалетными принадлежностями и направился к ванной комнате. — У-у, как же у меня все затекло…
— Можешь не торопиться. За горячую воду я не плачу.
— Я люблю Америку.
Пока Руссо мылся, Картер прослушал автоответчик. Было только одно сообщение от сторожа Хэнка, который сообщил, что за светильники пришлось переплатить тридцать пять долларов. В остальном, судя по всему, лаборатория, сооруженная в складском помещении, должна была быть готова вовремя, и с расходами Картер почти уложился в бюджет. Ему не терпелось показать Руссо место, где они займутся исследованиями окаменелости.
Но сегодня ему не хотелось слишком сильно загружать Руссо, поскольку тот явно сильно устал. Возможно, был виноват перелет, ведь в самолете Руссо пришлось сидеть в кресле, которое явно не подходило ему по габаритам. Как бы то ни было, Руссо выглядел совсем не таким весельчаком и здоровяком, как прежде. Его оливковая кожа приобрела желтоватый оттенок, под глазами образовались мешки, улыбка стала какой-то невеселой. Явно что-то у него было не так.
Картер собрался сбегать вниз, чтобы проверить почтовый ящик, когда открылась входная дверь и вошла Бет, увешанная кучей пакетов с продуктами. В зубах она сжимала большущий конверт.
— Помоги, — проговорила она сквозь зубы.
Картер взял у нее самый большой пакет — тот, из которого вот-вот могли вывалиться продукты, и понес в маленькую кухню. Сверху в пакете лежало остальное содержимое почтового ящика. Бет вошла в кухню следом за Картером, положила пакеты на стойку, разжала зубы, и большой конверт упал на стол.
— За него ты мне доплатишь, — выдохнула Бет.
Картер взглянул на обратный адрес. Он неплохо разбирался в итальянском и легко понял, что это адрес итальянской военной базы в Фраскати. Он распечатал конверт и обнаружил в нем стопку документов на тонкой прозрачной бумаге — все заверенные, с печатями, с требованием поставить подпись в графах, помеченных красными крестиками.
Бет спросила:
— Ну и где же наш гость? — и открыла холодильник.
— Под душем, — ответил Картер.
Бет поставила пакет на пол и начала заполнять холодильник и морозильную камеру продуктами. Картер еще не закончил просмотр бумаг, когда в кухню вошел Руссо.
— Теперь мне гораздо лучше, — сказал он.
Картер обернулся. Джузеппе был еще мокрый и голый — не считая банного полотенца, с трудом обернутого вокруг бедер. На волосатой груди Руссо сверкал серебряный медальон с изображением святого Христофора.
Бет, стоявшая на коленях за дверцей холодильника, поднялась и сказала:
— Привет, меня зовут Бет.
Руссо, сначала ее не заметивший, крепко сжал узел на полотенце.
— Бог мой, — ахнул он, — я не так мечтал с вами познакомиться.
Но он все же протянул Бет большую мокрую руку, другой рукой придерживая полотенце. Бет пожала его руку. Она очень старалась удержаться от смеха, но не смогла.
— А я мечтала познакомиться с вами именно так, — сказала она, и Руссо тоже рассмеялся.
— У тебя, случайно, не найдется халата взаймы? — спросил Руссо у Картера. — Я свой забыл.
— Да, конечно. Но ты посмотри сюда, — сказал Картер, протягивая бумаги Руссо, а сам отправился за халатом.
Руссо просмотрел несколько страничек — военный бюрократизм, ничего больше.
— Я бы вам помог разобрать продукты, — сказал он Бет, — но это может быть опасно.