Картер придвинулся ближе к жене.
— День еще не закончился, — сказал он и начал расстегивать пуговки на ее сорочке. — Неужели обязательно было их все застегивать?
— Я читала в «Космополитэн», что мужчины любят препятствия.
— Не особенно.
Картер разделался с пуговицами и прижался лицом к нежной коже Бет, пахнущей ее любимым сандаловым мылом. Бет закрыла глаза. Картер снял с нее сорочку.
— А утром, в клинике… — прошептала Бет, — это было ужасно?
— Почему ты шепчешь?
— Не хочу разбудить Джо.
— Сейчас может взорваться ядерная бомба, а Джо не услышит. — Картер нежно погладил бедра и живот Бет. — Да, было довольно тяжко.
— И как же ты… В смысле, о чем ты думал?
— Об этом, — ответил Картер и поцеловал Бет.
Она обняла его.
— Помогло? — спросила она.
— Как волшебство.
Потом он остановил поток вопросов еще одним, долгим поцелуем и выбросил из головы воспоминания о клинике. Он растворился в теплых объятиях Бет, в запахе ее кожи и волос, в ее вкусе.
Порыв страсти был так силен, что Картер не услышал, как скрипнула дверь спальни, не почувствовал, как в комнату хлынул прохладный воздух. А Бет услышала шум, и в следующий момент Картер почувствовал, как ее пальцы с силой надавили на его плечи. Бет смотрела куда-то через его плечо и повторяла:
— Обернись, обернись!
Картер застонал и неохотно повернул голову. В дверном проеме что-то темнело. Ему пришлось оторваться от Бет и присмотреться. Он не сразу понял, что на пороге стоит Руссо. Стоит, запахнув халат, и смотрит в одну точку.
— Джо, — спросил Картер, — с тобой все в порядке?
— Lapietra, — монотонно произнес Руссо. — Eall'interno della pietra.
— Камень? Что-то внутри камня?
На Сицилии Картер выучил итальянский «по верхам», но и те знания теперь, что называется, проржавели. Но тут он понял, что Руссо не отвечает ему. Он сомневался, что друг вообще слышал его вопрос.
Бет подтянула простыню к подбородку.
— Что происходит? — испуганно спросила она.
— Похоже, он ходит во сне, — прошептал Картер и выскользнул из постели. — Ничего не говори, ничего не делай, чтобы не напугать его.
— Напугать его? — тихо спросила Бет.
Картер медленно подошел к Руссо. Протянул руку.
— Джо, тебе нужно вернуться в постель.
— Sta provando ad uscire.
— Что-то пыталось выбраться наружу?
Картер догадался, что Руссо говорит что-то об окаменелости, возможно — о захваченных породой газах. Может быть, ему приснился страшный сон, что летучие вещества, находящиеся внутри камня, взорвались?
Картер бережно положил руку на плечо Руссо и сказал:
— Пойдем, Джо.
Руссо не отреагировал.
— Давай вернемся в постель.
Картер повернул Руссо лицом к коридору, и они вместе вернулись в гостиную. Потом осторожно провел его вокруг стульев и журнального столика и подвел к дивану. Простыня и одеяло валялись на полу. Картер бережно усадил Руссо на диван. Тот продолжал что-то бормотать про la pietra, но теперь его голос звучал возбужденно.
Картер решил, что будет лучше разбудить Руссо, вывести его из страшного сна, хотя бы ради того, чтобы его друг не принялся снова бродить по квартире, но он не знал, как правильно будить лунатиков.
— Джо, — произнес он, глядя прямо в пустые глаза Руссо. — Тебе снится плохой сон. — Он осторожно потряс друга за плечи. — Тебе просто снится плохой сон, Джо.
Он заметил, что глаза Руссо медленно обретают осмысленное выражение.
— Вот так, — тихо проговорил Картер, — вот молодец. А теперь просыпайся, Джо.
Через некоторое время взгляд Руссо сфокусировался на Картере, стоявшем перед ним на коленях.
— Боунс?
— Это я.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь тебя разбудить. Ты бродил во сне.
Первой реакцией Руссо был испуг, потом он сменился удивлением и наконец — смущением.
— О… нет-нет-нет… — забормотал он. — Ох, Боунс, неужели я…
— Ты не сделал ничего ужасного, — заверил его Картер. — Ну, может быть, отнял у меня несколько лет жизни, но я переживу. Подожди, я сейчас.
Он пошел в спальню, чтобы узнать, как себя чувствует Бет. Она успела включить свет.
— Он в порядке? — спросила она.
— Да, с ним все будет хорошо, — заверил ее Картер, взял со стула джинсы и натянул их. — А как ты?
Бет пожала плечами.
— Нужно будет просто поставить на нашу дверь замок, только и всего.
Картер сходил в кухню, взял бутылку имбирного эля из холодильника и принес ее Руссо. Тот, похоже, окончательно проснулся.
— Я подумал — может быть, тебе захочется пива, — сказал Картер и протянул другу бутылку. — Возможно, это все из-за выпивки и еды.
Руссо с благодарностью взял у Картера бутылочку, отвернул крышку и осушил ее почти залпом.
— Тебе лучше? — осведомился Картер.
Руссо кивнул. Но вид у него по-прежнему был встревоженный.
— Я что-нибудь делал? Разговаривал?
— Не слишком много. Ты что-то говорил по-итальянски о камне, думаю, ты имел в виду окаменелость. Тебя что-то тревожит?
Руссо снова кивнул.
— Я уже давно встревожен, — признался он и допил остатки пива. — Боунс, я был с тобой не до конца честен.
— То есть ты не рассказывал мне о том, что ты — лунатик? — с улыбкой спросил Картер. — Ну, теперь я просто буду привязывать тебя к дивану.
Руссо покачал головой.
— С самого первого дня, как только я его увидел, когда прикоснулся к нему в той пещере, у меня тут не в порядке. — Он постучал пальцем по виску.
— Ты сошел с ума? — спросил Картер.
— Нет, не в этом смысле. — Руссо задумался, подыскивая слова. — У меня появилось какое-то беспокойство. Тревожные мысли, плохие сны, как сейчас.
— А что тебе снится конкретно?
Руссо поморщился и повернул голову к окну, в которое лился бледный свет фонарей. Картер обратил внимание на то, как и самом деле сильно обеспокоен его друг.
— Порой я жалею о том, что мы вообще нашли эту окаменелость, — наконец тихо проговорил Руссо.
— Но находка может оказаться феноменальной, — возразил Картер.
Руссо его слова, похоже, не тронули.
— Я не хочу, чтобы с тобой случилось то, что случилось со мной. Не надо было мне втягивать тебя.