— Мне бы хотелось выйти наружу — не важно, насколько там холодно, — и подставить лицо под лучи солнца. Я ощутила его вкус, только пока ехала к китобойной станции. Больше всего я хочу увидеть солнце, снова почувствовать его кожей.
— Солнце-то у нас есть, — признал Майкл. — Да только тепла от него никакого.
— Я знаю, — ответила она. — Как все-таки странно. Мы очутились в месте, где солнце никогда не садится, однако совсем не дает тепла.
Майкл помолчал, обдумывая ее слова и проворачивая в уме бредовую затею, которая только что у него созрела. Если его застукают, последствия будут плачевными; Мерфи с него заживо шкуру сдерет. Однако идея так его захватила, что он был не в силах ей противостоять. Интересно, как к ней отнесется сама Элеонор?
— А если я скажу, что смогу осуществить ваше желание при условии, что вы в точности будете следовать моим инструкциям? — вкрадчиво поинтересовался он.
Элеонор выглядела озадаченной.
— Вы можете тайно вывести меня наружу?
— Эта часть плана самая простая.
— И сделать так, чтобы даже в таком неуютном месте солнце стало теплым?
Майкл кивнул:
— Запросто.
Он все ломал голову над тем, какой рождественский подарок ей преподнести на следующий день, и вот теперь ответ пришел сам собой.
— И что? — спросила Шарлотта, заглядывая в резервуар, в разных отсеках которого плавало несколько дохлых рыб. — Пока что я вижу только мертвую рыбу.
— Нет-нет, не эти. Эти рыбы — результат неудачного эксперимента, — сказал Дэррил. — Ты на Cryothenia Hirschii и прочих белокровок погляди. Они находятся на самом дне аквариума, живы и здоровы. Присмотрись внимательнее.
Вытянув шею, Шарлотта увидела бледных, почти прозрачных рыб, плавно шевелящих жабрами в соленой воде. Некоторые из них достигали внушительных трех футов в длину.
— Ага, вижу, — равнодушно проговорила она. — И что теперь?
— А то, что эти рыбы могут стать спасением для Элеонор Эймс.
Вот теперь в докторе Барнс проснулся интерес.
— Я смешал ее кровь с кровью рыб, и сейчас в венах некоторых особей, на которых ты смотришь, течет своего рода кровяной гибрид. — Биолог, очевидно, страшно довольный собой, расплылся в лучезарной улыбке. Его рыжие волосы торчали во все стороны, словно наэлектризованные. — Как видишь, чувствуют они себя превосходно.
— Только Элеонор — не рыба, — заметила Шарлотта.
— Мне это известно. Но как говорится в пословице, что соус для гусыни, то соус и для гусака.
Он подозвал Шарлотту к лабораторному столу, на котором стоял микроскоп с уже вставленным в него предметным стеклышком. Подключенный к нему видеомонитор показывал сильно увеличенное изображение тромбоцитов и кровяных телец, которые невольно напомнили Шарлотте о занятиях в медицинском колледже.
— Сейчас ты смотришь на каплю концентрированной плазмы с высоким уровнем гемоглобина, — пояснил он, натягивая резиновые перчатки. — Моей собственной, к слову сказать.
На экране плавали эритроциты, бледно-красные кружочки с маленькими белыми пятнышками в центре каждого.
— А теперь смотри, что произойдет.
Дэррил склонился над микроскопом и вытащил из-под него предметное стекло. Картинка на мониторе сразу пропала. С помощью шприца он поместил на стеклышко крошечную капельку какой-то жидкости, затем аккуратно растер ее и вернул стекло на предметный столик микроскопа.
— В иной ситуации я бы мазок, как положено, зафиксировал, но тут надо все быстро делать.
Он подстроил микроскоп, и на мониторе снова возникло изображение. Однако за исключением того, что появилось больше лейкоцитов — белых кровяных телец, которые наряду с фагоцитами уничтожают болезнетворные микроорганизмы, — картина в целом мало изменилась. Как и положено, лейкоциты, более крупные и кривобокие клетки, активно сновали туда-сюда, выискивая бактерии и прочие чужеродные объекты.
— Отлично, — сказала Шарлотта. — Теперь у нас более равномерная пропорция клеток. Ты сейчас чего добавил?
— Каплю крови Элеонор из первого образца. Гляди, что сейчас начнется.
Несколько секунд никаких изменений не было. А затем началось настоящее светопреставление. Лейкоциты в отсутствие бактерий, на которые можно было бы напасть, принялись окружать и атаковать эритроциты, клетки, ответственные за перенос кислорода по телу. Они жадно пожирали красные тельца до тех пор, пока не осталось ни одного. Процесс напоминал массовую резню. Ни один теплокровный организм, насколько Шарлотта понимала, не смог бы долго протянуть при таких процессах в кровеносной системе.
Она в ужасе перевела взгляд на Дэррила.
— Нехило, да? — сказал тот. — А теперь погляди на это.
Он снова отвернул в сторону микроскопный предметный столик, набрал в шприц жидкость из одной из многочисленных стеклянных пробирок на столе (Шарлотта заметила, что на пузырек наклеен кусочек липкой ленты с надписью «АФГП-5») и капнул ею на стеклышко.
Оба опять уставились на видеомонитор. Энергично копошащаяся масса лейкоцитов и фагоцитов, выискивающих новую жертву, постепенно успокоилась, словно море после шторма, а новые клетки, которые ввел Дэррил, плавали по этим спокойным водам, как маленькие кораблики.
И никто их не атаковал.
— Это гликопротеины, взятые у рыб вида Cryothenia, — объяснил Дэррил, не дожидаясь, пока Шарлотта сама задаст вопрос. — Антифриз-гликопротеины, или АФГП для краткости. Это естественные белки, которые связываются с ледяными кристаллами в кровотоке и моментально пресекают их рост. В организме белокровок они циркулируют, как кислород в плазме. Этот хитрый трюк, которому рыбы обучились за время эволюции, мог бы спасти жизнь Элеонор.
— Каким образом?
— Если она выдержит регулярное введение в кровь гликопротеинов — а судя по показателям крови, она не выдержит разве что только отравление стрихнином, — то сможет вести вполне нормальную жизнь.
— Где? — уточнила Шарлотта. — На дне океана?
— Нет, — терпеливо ответил ученый. — Здесь. Да и вообще где угодно. Ей будет необходимо эритроцитов и гемоглобина не больше, чем обычной ледяной рыбе. Но при таком раскладе возникнет пара проблем, — добавил он, обреченно пожав плечами. — Первая: по сути, она будет холоднокровным существом, способным согреться только за счет внешних источников тепла. То есть примерно как змея, выползающая погреться на солнце.
От такой аналогии Шарлотту аж передернуло.
— Но вторая проблема куда серьезнее. И связана она с непосредственной угрозой для ее жизни.
— Что, все так плохо?
— Сейчас сама все увидишь и решишь.
Дэррил взял чистое предметное стекло, энергично потер его о сухую кожу на руке Шарлотты и поместил под объектив микроскопа. На мониторе возникли живые и отмершие кожные клетки. Затем он добавил каплю АФГП-5. Ничего не произошло; идиллическая картина мирного сосуществования клеток.