Аль-Калли рассказывал, что его семья на протяжении многих веков владела домашним зверинцем. Точнее, бестиарием, так он это называл.
— Да, Бет рассказывала мне о «Зверях Эдема». Говорила, что это самый потрясающий иллюстрированный манускрипт, который она когда-либо видела.
Аль-Калли остановился.
— Речь идет не о книге. Это самый настоящий реальный бестиарий. А книга… — всего лишь путеводитель по нему.
Картер смутился. В книге, насколько он знал, имелись цветные иллюстрации и текст, описывающий нереальных, воображаемых животных, таких как грифоны и горгоны, фениксы и василиски. Средневековые байки, аллегорические мифы. О чем это говорит аль-Калли? Он что, является владельцем каких-то несчастных мутантов, двухголовых телят или трехногих пони, других невезучих созданий, жертв загрязнения окружающей среды и неких генетических сдвигов?
— Животные, которыми я владею, больше нигде не существуют. Не существуют вот уже целую вечность, как это принято выражаться, если верить так называемому здравому смыслу. — Он насмешливо фыркнул. — Если верить все тому же здравому смыслу, многие из них не существовали вовсе.
Тут впервые за все это время Картер усомнился в здравом уме аль-Калли и собственной безопасности. Неужели он гуляет под луной под наблюдением двух весьма подозрительных типов, которые дежурят неподалеку в тележке для гольфа, в компании с потерявшим разум миллиардером?
Если аль-Калли и уловил его сомнения, то виду не подал, продолжив свое повествование. О животных всегда хорошо заботились, холили и лелеяли, поили и кормили, принимали потомство, разводили в затерянных в пустыне дворцах, которыми владела семья, — причем не только в современном Ираке, но и в других более отдаленных местах Среднего Востока, в том числе и в пустыне Сахара. Но из-за геополитических изменений в регионе и, разумеется, «благодаря возвышению Саддама Хусейна ситуация постепенно становилась все более неуправляемой». Семья аль-Калли заключила с диктатором негласное перемирие, которое длилось несколько лет, но в конце алчность и стремление Саддама к абсолютной и нераздельной власти возобладали. Не вдаваясь в подробности, аль-Калли поведал Картеру о том, как трагически потерял семью, а затем предпринял срочный и дорогостоящий переезд в Америку.
— То немногое, что осталось от бестиария, спас. Впрочем, вы скоро сами увидите.
— Но почему? — воскликнул Картер. — Почему именно я?
— Потому что кто еще на земле лучше вас поймет и сможет оценить такое чудо?
Картер был польщен, однако его продолжали терзать сомнения.
— Но прежде, — сказал аль-Калли, — я должен убедить вас, что не безумец и не фантазер.
Картер не мог ничего возразить по этому поводу.
— Я знаю, о чем вы думаете, на вашем месте, наверное, думал бы то же самое. — Аль-Калли бросил недокуренную сигарету на гравий и растоптал каблуком. — Так что, желаете видеть доказательства?
Картер оглянулся на Якоба и капитана Грира, те ждали у дверей в ангар. «Или зоопарк?» — подумал вдруг Картер и призадумался. Какой у него выбор? Он может отказаться, но в какое положение поставит его этот отказ? Аль-Калли сочтет, что слишком разоткровенничался, и станет рассматривать его, Картера, как потенциальную угрозу. Это определенно отразится на жене, ей могут ограничить доступ к ценной книге или же вовсе отстранить от этой работы. С другой стороны, если он примет предложение аль-Калли, то вступит с ним в новые сложные отношения. Это наложит определенные обязательства, а араб вовсе не производил на него впечатления человека, который так просто выпускает добычу из рук.
Аль-Калли ждал; в отдалении послышался пронзительный крик павлина. Возможно, в этом весь фокус. Возможно, аль-Калли считает своих павлинов птицами-фениксами. Может, в его зоопарке живет крокодил, а он вообразил, что это сфинкс. Или же у него есть снежно-белая лошадь, и он называет ее единорогом? Возможно, вся эта история — давно укоренившаяся в семье иллюзия. И все, что требуется от Картера, — это пройти в высокие двери, увидеть, высказать изумление и восхищение, а затем поклясться, что ни одна живая душа не узнает об этом. Неужели это так сложно?
Но если уж быть честным до конца с самим собой, его снедало бешеное любопытство и стремление узнать правду. Все это походило на волшебную сказку. Что спрятано в пещере у Али-Бабы?
— Хорошо, давайте посмотрим, — сказал Картер с поддельной беззаботностью.
Аль-Калли кивнул Якобу и Гриру, и, пока они с Картером шли к ангару, двери послушно и бесшумно отворились, словно кто-то скомандовал: «Сезам, откройся!»
Картер вошел, и тут же над его головой загудели мощные вентиляторы, ощущение было такое, словно тысячи невидимых пальцев треплют ему волосы. В воздухе стоял сильный запах мускуса, сырой шерсти и навоза. Как только они оказались внутри, двери закрылись.
Якоб с Гриром отошли в сторону, Картер с любопытством осматривал огромное помещение. Аль-Калли, стоявший рядом, прошептал на ухо:
— О том, что сегодня видели, никому ни слова, даже жене.
Только теперь Картер смог оценить истинные размеры этого помещения. Высота потолка достигала ста футов, в центре на толстой цепи с него свисала плетеная птичья клетка. Она имела форму огромной вогнутой чаши и слегка раскачивалась, словно обитательница клетки только что вылетела из нее и пристроилась где-то на жердочке. Картер внимательно оглядел потолок, но ничего не увидел. Зато вдруг услышал резкий скрипучий крик. Он резко обернулся и успел заметить лишь красно-золотистый всполох из перьев, причем размах крыльев был раза в два больше, чем у кондора. Огромная птица пронеслась прямо у него над головой.
Ничего похожего Картер прежде в жизни не видел, и аль-Калли сразу понял это по изумленному выражению его лица.
— Это еще не все, — многообещающе произнес он.
Картер все еще поглядывал наверх, а аль-Калли вел его дальше, к западной стене. Картер покосился на охранников. Якоб сохранял присущий ему невозмутимый вид и одновременно — полную готовность к действию. Грир, в отличие от него, выглядел возбужденным. Но разве сам он не говорил недавно Картеру, что работает на аль-Калли всего двадцать восемь часов? Да, наверное, так оно и есть, здесь все ему непривычно, все в новинку. Поражает и потрясает не меньше, чем Картера.
Вдоль этой части здания тянулась бетонная стена высотой до плеча, выкрашенная белой краской и укрепленная вверху железными прутьями, поднимавшимися на десять — двенадцать футов. Из-за стены доносились странные звуки — фырканье, лай, рычание, а время от времени — вой. Картер осторожно приблизился к ограждению. Интересно, что же там может быть? У первой клетки — их было несколько, и располагались они на расстоянии примерно ста футов друг от друга — вход закрывали сетчатые проволочные воротца, затем — еще одни, находившиеся на ярд глубже, так что вместе они образовывали закрытый с двух сторон отсек. Дополнительная мера безопасности, решил Картер, на тот случай, если кому-то понадобится войти и покормить животное, прибраться или просто осмотреть его. Сбежать невозможно.