— Уплывешь?

— Да.

— Куда?

Он пожал плечами.

— Куда ты хочешь уплыть, Нильс?

— В Аргентину, наверное.

— Аргентину? — Кажется, она улыбалась. — Не ближний свет.

— В Буэнос-Айрес.

Ханна не отвечала.

— У меня там есть подруга, она рассказывала о зеленых озерах в Патагонии. Зеленых, как изумруды.

— Что это за подруга?

Он запнулся:

— Не знаю. Я никогда ее не видел, — он повернул голову и взглянул на Ханну. Она была красивой, довольной, испуганной, печальной. Кажется, из уголка ее глаза вот-вот выкатится слеза. — Нет, Ханна, я поеду вместе с тобой.

— Ты не можешь путешествовать.

— Может быть, у меня получится. Если я буду достаточно глубоко спать.

— Ты не понимаешь, Нильс. Ты правда ничего не понимаешь, — это действительно была слеза, теперь он ее увидел. Ханна поспешила ее смахнуть. — Физическим законам нет дела до того, спишь ты или нет.

3

Большой Бельт

Нильс помнил, как в 1998 году был открыт мост через пролив Большой Бельт. Катрине сидела, завистливо прилипнув к экрану, под глубоким впечатлением от этого восемнадцатикилометрового висячего монстра, который простирался едва ли не за горизонт. Она знала все параметры: семьдесят метров над поверхностью моря. Больше полутора километров между двумя пилонами, которые взметнулись на двести пятьдесят метров в небо. Девятнадцать опор весом шесть тысяч тонн каждая. Нильс не понимал ее восторгов и считал, что строительство моста — пустая трата денег. И что еще хуже — исчезновение паромов. А вместе с ними — исчезновение возможности познакомиться с новыми людьми, разговориться с шофером грузовика, или политиком, или вообще самыми разными типажами со всех концов страны. Катрине мечтала когда-нибудь сама спроектировать мост, она могла провести целый вечер, разглядывая Золотые ворота, Понте Веккьо, Карлов мост, Акаси-Кайкё и мост Конгресс-Авеню в Остине, откуда каждый вечер в сумерках вылетают искать себе пропитание полтора миллиона летучих мышей. Она сказала, что он неправ насчет моста через Большой Бельт, наоборот, он соединит людей и заставит их разговаривать друг с другом.

Нильс взглянул на мост, на ползущие мимо его въездных платежных терминалов потоки машин. Никто ни с кем не заговаривал, люди молниеносно проскальзывали мимо друг друга. Солнце собиралось вставать над морем.

Суббота, 19 декабря

Первые солнечные лучи раскрасили воду оранжевым цветом. Очередь машин у терминалов не двигалась уже десять минут. Ханна спала, и Нильс рассматривал ее мирное невозмутимое лицо и почти невидимое подрагивание тонких век. Наверное, ей снились сны.

Наконец наступила его очередь подъехать к окошку.

— Доброе утро, — сказал он, протягивая человеку в форме свою кредитную карточку.

— Осторожно, там может быть скользко.

— Хорошо, спасибо.

Нильс взял курс на остров Фюн.

— Нильс? — сдавленным голосом спросила Ханна спросонья.

— Спи, спи.

Он включил радио. Передавали рождественские песни, сменившиеся выпуском новостей, большая часть которого была посвящена переговорам на климатическом саммите. Правительство склонно было считать их результат большим успехом, оппозиция — сокрушительным фиаско. Китайцы оказались подлецами, в этом все были согласны. Один политик сказал, что «китайцы, похоже, считают, что живут на какой-то другой планете, иначе они просто не могли бы так равнодушно относиться к климату». Новые темы: политик, требующий налоговых реформ, его коллега, сетующий по поводу мошенничества с продуктами питания, бои на границе сектора Газа, утечка нефти недалеко от берегов Канады. Нильс хотел найти что-то другое. Совсем другое. Когда он услышал объявление о розыске, то прошло несколько секунд, прежде чем он понял, о ком идет речь. «Рост около 185 сантиметров, датская внешность, одет в джинсы и темную куртку, опасен». Особенное впечатление на него произвело последнее слово. «Опасен». За всю его жизнь Нильса как только ни называли: наивным, бесконфликтным, дипломатичным, непонятным, не от мира сего, умным, дураком, маниакально-депрессивным, — но никогда раньше «опасным».

«Опасен». Это слово не давало ему покоя, пока он ехал дальше по шоссе. Он прибавил скорость и поймал себя на том, что то и дело, как параноик, бросает взгляд в зеркало заднего вида. Мог ли кто-нибудь видеть машину, когда он выбежал из медпункта? Нильс заново прокрутил в памяти ситуацию. Поначалу он был уверен в том, что других свидетелей, кроме мужчины в медпункте, не было, а тот не мог видеть машину. Но потом все-таки засомневался. Может быть, мужчина поднялся и подбежал к окну? И у него хорошая реакция, так что он успел записать номер машины? Нильс не был в этом уверен. Он ни в чем не был уверен, кроме того, что вся эта ситуация ему физически неприятна. После, сворачивая с шоссе на одну из проселочных дорог, Нильс уже почти не сомневался в том, что мужчина стоял у окна и что он сам явственно видел его силуэт. И если свидетель записал номер, все может завертеться довольно быстро. Машину, номер которой известен полиции, находят быстро, обычно это дело нескольких часов. Особенно если в ориентировке сказано, что Нильс опасен. У него затекли ноги, срочно нужно было размяться. Да пошло оно все, решил Нильс, надо остановиться и отдохнуть. И не рассказывать пока Ханне, что их разыскивают.

Нильс остановил машину у воды, у маленького порта — может быть, у порта Кертеминне.

— Нильс? — Ханна проснулась от того, что машина остановилась. — Где мы?

— Доброе утро. Нам нужно выпить кофе — и немного подумать.

Ханна потянулась с довольно счастливым видом — он не мог понять, что именно ее так обрадовало, мысль о кофе или перспектива «подумать».

Небольшое здание портовой администрации с прилегающим к нему магазинчиком. Ханна ждала снаружи, пока Нильс покупал кофе. Продавщица смотрела на него подозрительно — или это ему просто так казалось? Обычно работникам заправок передавали всю информацию о разыскиваемых, но как насчет конкретно этого магазинчика? Лежит ли у нее под прилавком ориентировка на него? Или в маленьком ноутбуке у окна? Нильс поймал ее взгляд. Что это, она на глазок прикидывает его рост? И вес? Нильс попробовал расслабиться, последить за тем, чтобы плечи и лицо не были так напряжены. Результат был довольно предсказуемым: он стал похож на нервного робота. Выходя из магазина, он живо представлял себе, как продавщица торопливо кидается к телефону и звонит в ближайший полицейский участок. Он выбросил эту мысль из головы и пошел к Ханне.

— Недалеко же мы уехали, — сказала она усталым голосом.

— Ты поспала? — спросил он, протягивая ей пластиковый стаканчик с кофе.

— Немножко, — ответила она и пошевелила головой, показывая, как затекла шея.