— Что именно?
— Занесет машину или нет. Врежусь я во что-то или нет. Ты же говоришь, что по физическому закону я окажусь в пятницу в Королевской больнице. Что бы я ни делал.
— Это не я говорю, это закономерность. Математика. Но обо мне-то она ничего не говорит. И неизвестно, готова ли я к тому, чтобы… — Она запнулась.
Нильс внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Я тоже не уверен, готов ли я.
* * *
Они проезжали маленькие городки, похожие друг на друга как две капли воды. За окном сменялись одинаковые виды: уличные фонари, железнодорожные станции, супермаркеты, пиццерии, магазинчики — проект одного архитектора, который разработал все провинциальные города в стране. Без работы он явно не сидел.
Они остановились на красный свет. Вокруг не было ни души. Ни одно окно не горело, ни в зоомагазине, ни в медпункте, ни в аптеке, ни в пабе при торговом центре.
— Зеленый.
Нильс не трогался с места.
— Нильс?
Он съехал на обочину.
— Что случилось? Где мы?
— Где-то.
— Где-то?
— Хорошее название для этого города, а?
— Нильс, зачем мы тут остановились?
Он внимательно посмотрел на нее.
— Чтобы перехитрить твою математику.
Где-то на острове Зеландия
Катрине любила говорить, что бывает два вида людей: те, кого визит к врачу успокаивает, и те, кого он, наоборот, приводит в ужас. Нильс принадлежал к последним. Он делал все возможное, чтобы избегать врачей, где бы они ни служили: в медпунктах, больницах или частных клиниках. Он откладывал встречу с ними до самого последнего момента. Шесть лет назад это едва не закончилось печально: обычное воспаление легких, которое можно было бы победить за пару дней мягким антибиотиком, чуть не стоило ему жизни. Пока он бездействовал, инфекция распространилась на плевральную полость и ткани легких, так что, когда Нильс наконец-то согласился лечь в больницу, он был настолько ослаблен, что врачи считали, что имеют дело с агрессивным раком легких. Катрине была в ярости: «Почему ты не пошел к врачу раньше?» — «Я просто не из тех, кто сразу бежит к врачу».
* * *
Рука на секунду неуверенно замерла, затем он прицельно разбил локтем стекло. Тут же завопила сигнализация, хриплый звук, громкий и пронзительный. Из руки шла кровь. Он ненадолго остановился в нерешительности, после чего принялся перерывать шкафы и ящики, пытаясь разбирать в темноте этикетки. Преднизолон, бувентол, ацетилсалициловая кислота, тербасмин. Как называют морфин? Он просматривал аннотации: снотворное, слабительное, успокоительное, противоаллергенное. Большая часть отправлялась на пол, но все то, что обещало хотя бы минимальный анестезирующий эффект, он складывал в карман. Сколько прошло времени? Полиция вряд ли приедет раньше, чем через десять минут, а то и еще позже, такие взломы никогда не рассматриваются как приоритет. Нильс прекрасно знал, что происходит в участке после того, как туда поступает сигнал о сработавшей сигнализации. «Проклятые наркоманы!» И никто не сдвинется с места прежде, чем допьет свой кофе. Потому что какой смысл, и какому полицейскому хочется возиться с неуравновешенным, больным СПИДом наркоманом в темноте и метели? Постоянно находится новый несчастный, готовый заглотить пригоршню таблеток — все равно каких — в надежде на то, что это приглушит абстиненцию. Гидрокортизол, баклофен, бромгексин, что-то на пол, что-то в карман. Наконец-то он нашел парочку подходящих: конталгин, малфин.
— Ты что это здесь делаешь?
Зажегся свет. Режущий неприветливый свет, который на мгновение ослепил Нильса.
— Я спрашиваю: ты что, черт тебя побери, тут делаешь?
Мужчина был младше Нильса — зато высокий, крепкий и разъяренный.
Нильс не мог выговорить ни слова. Так часто бывало при задержаниях. Задержанный молчал, и было принято считать, что он в шоке. Но шок часто ни при чем: порой задержанные молчали просто потому, что им нечего было сказать.
— Стой на месте. Я позвонил в полицию.
Мужчина стоял в дверях. Нильс осмотрелся вокруг.
Никак иначе отсюда не выйти, придется пройти мимо него. Сейчас же. Нильс подошел чуть ближе.
— Стой, где стоишь!
Но Нильс был уже рядом с ним. Внезапно мужчина потянулся к Нильсу, и тот инстинктивно отмахнулся от его руки. Это разъярило противника, и он попытался ударить Нильса, но только задел его по касательной. Нильс не хотел драться, ему просто нужно было выйти, так что он предпринял попытку протиснуться в дверь. Мужчина схватил его, и несколько малоприятных секунд они топтались на месте, как два боксера-любителя. Мужчина был сильнее Нильса, но его не подстегивало отчаяние. Нильс с ревом отбросил его от себя, но тот потащил Нильса за собой на одиноко стоящий стеллаж. На мгновение — или это Нильсу показалось? — сигнализация смолкла, уступая место грохоту переворачиваемого шкафа. Потом сигнализация заработала снова.
Нильс первым поднялся на ноги, оттолкнул от себя противника, заметив, что из щеки под глазом у того торчал осколок стекла. Кровь на лице, кровь в волосах.
Нильс убежал.
Он добежал до машины, чуть не потеряв по дороге равновесие на скользком заснеженном тротуаре. Ханна уже открыла дверцу. Вдалеке слышались полицейские сирены.
— Нильс, что за черт!
Он завел машину.
— Что случилось, Нильс?
И помчался прочь из городка Где-то.
* * *
Они съехали на обочину. Снег прекратился, но судя по всему, только для того, чтобы передохнуть и вернуться с новыми силами. В целом мире не было ни звука.
Нильс смотрел в темноту сквозь лобовое стекло. Часы в машине показывали начало четвертого. Половина ночи пройдена.
— Я никогда раньше ничего такого не делал, — сказал он.
— Если ты продолжишь в том же духе, может быть, тебе удастся избежать пятницы.
— В смысле? — спросил Нильс, поворачивая к ней голову.
— Может быть, ты должен делать именно что-то такое. Что-то плохое. Тогда ты перестанешь быть хорошим человеком.
Нильс не ответил, он рылся в карманах и читал аннотации к украденным лекарствам.
— Кажется, я все взял.
— Зачем тебе это?
— Шприцы, спирт, морфин — запасов хватит на то, чтобы усыпить слона.
Он чувствовал, что слова просто отлетали у него от зубов, она их не слышала, но это не могло его остановить:
— У нас есть неделя. Чуть меньше недели. Потом… — Он запнулся.
— Что потом, Нильс?
— Я приму морфин, спрячусь на катере и уплыву отсюда.