Донжон запечатал второй конверт, вышел из квартиры, даже не потрудившись одеться, и направился в холл на первом этаже. Он пользовался услугами круглосуточной консьержки, каждое утро отправляющей корреспонденцию, — преимущество проживания в шестнадцатом округе.
Опустив конверт в щель почтового ящика привратницы, он услышал, как за его спиной щелкнул электрический замок входной двери. Он обернулся и увидел одного из своих соседей с маленькой, худенькой молодой блондинкой в очках, одетой в брючный костюм и темное кашемировое полупальто.
Кивнув в знак приветствия, мужчина обогнал его. Жан-Франсуа был едва знаком с ним, знал только, что тот живет во втором здании, по другую сторону сада. Девушка остановилась перед планом дома и внимательно изучала его.
— Вы что-то ищете?
Незнакомка с улыбкой обернулась к нему:
— Я пришла к месье Донжону. Вы знаете, где он живет?
Жан-Франсуа ответил не сразу. Удивленный столь поздним визитом, он взглянул на часы.
— Что вам надо от этого господина?
— Дело сугубо личное.
— Это меня вы хотите видеть. Могу я узнать зачем?
Молодая женщина дружески протянула ему руку в бежевой кожаной перчатке:
— Я журналистка, и… — Она принялась рыться в сумочке в поисках удостоверения. — Я пришла повидаться с вами по поводу того, что вы рассказали некоторым моим коллегам, но что…
Донжон жестом прервал ее. Его охватила паника, и он попытался быстро прикинуть: никакая другая утка в настоящий момент программой не предусмотрена и невозможно вообразить, чтобы Ружар и его подружка согласились поделиться своей бомбой с остальными. Он должен попытаться установить истинные источники информации этой девицы.
— Пройдемте ко мне, поговорим в квартире. — Он подозрительно огляделся. — Там будет лучше.
Собеседница согласилась, и они двинулись к лифту. Дома он проводил молодую женщину в гостиную и предложил чего-нибудь выпить. Она попросила воды. Когда через две минуты он вернулся из кухни с подносом, на котором стояли стаканы и бутылка «Перье», она ждала его перед широко распахнутым окном, погрузившись в созерцание ночного неба.
— Так вы заморозите нас до смерти.
Жан-Франсуа подошел, чтобы закрыть окно. Когда он очутился у нее за спиной, она резко обернулась, схватила его за запястье, потом за плечо и неуловимым движением туловища выбросила из окна. Он даже не успел крикнуть. При падении тело издало мягкий глухой звук. Гостья выглянула наружу и несколько секунд с высоты шестого этажа разглядывала распростертое на газоне тело. Было темно, но все же в глаза бросался противоестественный угол, который составляли голова и туловище Донжона. Никакого особого движения за выходящими в сад окнами. Никто ничего не видел и не слышал.
Посетительница не стала терять времени. Прежде всего она взяла с подноса один из пустых стаканов и сунула его в сумку. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь догадался, что в этот вечер жертва принимала гостей, а искать, куда его спрятать, не было времени. Затем, достав принесенное с собой письмо, она направилась к кабинету. Ее внимание привлек лежащий возле лампы конверт, и она рискнула открыть его. Подозрение, возникшее при первом быстром взгляде на оставленные на видном месте инструкции, подтвердило чтение послания. Прощальное письмо предателя-самоубийцы, почти идентичное тому, что было сфабриковано профессиональными фальсификаторами и выдано ей в конторе. Оригинал вернулся на место, а подделка исчезла в дамской сумочке.
В последний раз окинув комнату взглядом, мнимая журналистка вышла из квартиры. Она спустилась в холл пешком, и ей удалось беспрепятственно выйти. В конце улицы ждал автомобиль, за рулем сидел мужчина. Один. Он тронулся, как только она села. Когда они свернули в боковую улочку, ночная девушка уже сняла очки, парик, цветные контактные линзы, перчатки и полупальто, чтобы засунуть их в мешок для мусора. Недалеко от ворот Ла-Шапель из окна вылетел и разбился об асфальт стакан Жан-Франсуа Донжона. Сорок минут спустя облитый бензином мешок для мусора пылал в баке с отходами на пустынной стоянке для отдыха, расположенной у трассы. Акт вандализма, которому предстоит вскоре попасть в статистические отчеты Министерства внутренних дел.
27.11.2001
Вскоре после полудня Амель встретилась с Ружаром в шумном кафе на площади Пигаль. Слегка поторговавшись, он согласился на это новое место встречи, понимая, что молодая женщина больше не чувствует себя спокойно у него дома.
— Что сегодня утром произошло на заседании редколлегии? — В этом таились причины их импровизированного свидания.
— На самом деле он побеседовал со мной с глазу на глаз в конце заседания. Ему хочется конкретики, чтобы мы перестали ходить вокруг да около, вот и все. Ему надоело ждать, когда наш друг «Жан-Франсуа» выйдет на связь. Сюжеты о терроризме вот-вот уступят место президентской кампании и проблемам безопасности и отойдут на второй план. Или мы немедленно что-то выдаем, или я буду вынужден все бросить и взяться за другую тему.
— А я?
Ружар отвел глаза:
— Я как раз хотел обсудить с тобой возможность написать первую статью и поговорить о том, в каком ракурсе мы можем ее подать. Вместе.
Почти согласившись, Амель кивнула.
В который раз они разбирали все имеющиеся в их распоряжении детали, начиная с первых откровений «Мартины» относительно Стейнера и своих собственных открытий, касающихся работы их информатора в контрразведке и Обществе оперативной обработки.
— Благодаря фотографиям Яна, мы знаем, что он находится в постоянном контакте с ними через скандально известного полковника Монтана.
Молодая женщина заметила Ружару, что у них нет никаких соображений относительно природы этих отношений.
— Мы никогда по-настоящему не занимались Монтана. Может, пришло время взяться за работу?
— Ты права, пора. Я постараюсь уговорить Дюссо встретиться со мной и побеседовать или хотя бы связать меня с кем-нибудь, кто это сделает. Это будет нелегко, но посмотрим, как он отреагирует. А что Хаммуд?
Амель заглянула в свои записи, касающиеся ливанца, идентификация которого составляла часть второй партии откровений «Мартины»:
— Хаваладар, в сговоре с различными фундаменталистскими движениями, среди которых фигурируют салафисты. В Париже встречается с различными представителями салафистской группировки проповеди и джихада в двадцатом округе.
— И умирает при довольно странных обстоятельствах, лучше было бы сказать — подозрительных. Ведется следствие, и поручено оно бригаде криминалистов, действующих по указке антитеррористической прокуратуры. В настоящий момент сыщики, похоже, не сильно продвинулись. Впрочем, не уверен, что они по-настоящему этого хотят.
— Да, и они по-прежнему весьма неразговорчивы. Может, попробовать подойти к ним поближе?