Амель выронила сумочку, содержимое высыпалось на пол. Ругаясь сквозь зубы по-арабски, она торопливо нагнулась, чтобы собрать вещи.
Серый Костюм присел рядом, чтобы помочь:
— Извините, я вас не видел. Мне очень жаль.
Стараясь разглядеть, что происходит на улице, она не слушала его.
— Меня зовут…
Проигнорировав руку, протянутую ей сконфуженным соседом, журналистка стала прокладывать себе путь к выходу. И едва успела увидеть, как мимо «Пепиньера» проезжает серая легковушка. С заднего сиденья на нее пристально смотрел Стейнер. Амель с опозданием отвела глаза и, неловко толкнув дверь, вышла и направилась к вокзалу Сен-Лазар.
Рассказать Ружару.
Серый Костюм, так и оставшийся перед баром с протянутой рукой, что придавало ему несколько дурацкий вид, наблюдал, как молодая женщина торопливо идет по улице.
— До чего люди бывают бесцеремонны. Толкнула вас и хоть бы извинилась. — Перед ним стоял официант. — Хорошо еще, документы остались при вас…
— Простите?
— Да вот же. — Собеседник протянул посетителю элегантный бумажник. — С этими чертовыми карманниками никогда не знаешь… Только успевай следить.
— Знаешь, если не ладится, можно подыскать тебе какую-нибудь работу.
Сидя перед стаканом мятного чая, Карим слушал Салаха.
— Нет, нет, все в порядке, брат.
— Но мы можем тебе помочь. Честные люди всегда нужны.
— Я за все берусь. Но, понимаешь, мне очень хотелось бы работать по старой специальности. Это было бы полезней для всех.
Феннек со значением посмотрел на владельца «Аль Джазира».
— Иншалла! — Что-то не похоже, что Салах согласен со словами молодого человека; однако возразить он не успел: вошел Мохаммед и сразу направился в кабинет владельца бара. Тот последовал за ним.
Хотя никто их не спрашивал, оба игрока в домино согласно покачали головами. Карим посмотрел на них и тоже углубился в коридор, ведущий в противоположный конец здания. Он миновал кухню — пусто, туалеты — пусто.
В дальней комнате тоже никого. Должно быть, они на улице.
Карим обвел взглядом кабинет и, не раздумывая, открыл первый ящик стола, тот, куда, как он однажды видел, Салах убирал черную записную книжку. Ежедневник был там. Он содержал длинный список имен, адресов и телефонов. Невозможно все запомнить или скопировать. Он сосредоточился на календаре и обнаружил, что многие даты, совпадающие с теми днями, когда прошлой весной Делиль точно был в Париже, помечены адресом погорельцев с улицы Криме и памяткой: «Джемиле — освободить квартиру. Касем».
Джемиля — это дочь Салаха. Касем — его старший сын.
Металлический щелчок заставил Феннека поднять голову. Он прислушался. Ничего.
Быстро пролистав страницы до сентября, он обнаружил аналогичную запись между восемнадцатым сентября и шестым октября. Квартира Джемили служила Делилю убежищем, не может быть никакого сомнения. Значит, все-таки именно его Феннек заметил в тот вечер, когда следил за Джафаром. Делиля и еще кого-то, переодетого в форму пожарного.
В коридоре послышались голоса. Мохаммед и Салах возвращались со двора. Повинуясь идиотскому рефлексу и не имея достойного объяснения своему присутствию в кабинете, Карим присел позади письменного стола. Стараясь действовать бесшумно, он убрал записную книжку в ящик и закрыл его.
Мужчины приближались. Можно было отчетливо слышать, о чем они разговаривают. Они уже на пороге, метрах в двух от него. Карим закрыл глаза и затаил дыхание. Провалил задание из-за безрассудной выходки. Бежать. Сначала обезвредить Мохаммеда — он проворнее и опаснее. Если удастся, Салаха. Выбраться через задний выход и идти к… Нет, не туда. Вспомнить инструкции.
Теперь никто не разговаривал.
Домой не возвращаться. По какому там номеру следовало звонить? Карим бессознательно зашевелил губами, произнося фатиху.
«Во имя Бога Милостивого, Милосердного…»
Все было тихо.
«Хвала Богу, Господину миров…»
Феннек краем глаза выглянул из-за письменного стола. Они ушли, не заметив его. Только тогда он сообразил, что не прислушался к тому, о чем они говорили. Запаниковал как последний дурак.
Карим вскочил, добрался до туалета и заперся там. Спустя минуту он вышел и вернулся в бар. Салафиста уже не было, а Салах беседовал с кем-то в дальнем зале.
Карим помахал ему и покинул бар.
Ружар слушал рассказ Амель о ее злоключениях, потайном входе в Общество оперативной обработки, управления и надзора позади здания, телохранителе, встрече со Стейнером лицом к лицу. Они пили чай у него в кухне. Амель была убеждена, что старый разведчик разоблачил ее. Ружар был того же мнения и не считал такое положение дел особенно обнадеживающим. И все же он был доволен: похоже, он что-то нащупал.
— Больше рассказывать нечего. — Молодая женщина глотнула чаю. — Ах нет, еще я потеряла бумажник. — Она опустила голову. — Сильвен убьет меня.
— То есть как?
— Он снова скажет, что я…
— Да нет, я спрашиваю, как ты его потеряла?
— Один тип толкнул меня, сумка упала. Я не обратила внимания, что бумажник выпал, потому и не подняла его, вот и все. Когда я вернулась в бар, его там не было…
— Толкнул? Когда, как, где? Опиши этого парня.
Властный и серьезный тон удивил Амель.
— Эй, да не волнуйся ты, этот тип никак не связан со Стейнером. В баре он сидел рядом со мной. Он налетел на меня, потому что не видел. Я ведь тоже его не сразу заметила…
— Это случилось в кафе?
— Да, как раз когда Стейнер выходил.
— Мне это не нравится.
— Парень был там еще до моего прихода. Поверь мне, этот мальчишка совершенно не производит впечатления… Знаю я их: молодой банковский служащий, ничего не видит дальше собственного носа. С Сильвеном я повидала сотню таких. Совсем не Джеймс Бонд.
Ружар покачал головой. Прошло несколько секунд.
— Ты уверена, что старик ни с кем не разговаривал?
— Ни с кем, кроме официанта.
— У него ничего с собой не было, когда он вошел? Конверта, портфеля, который он мог бы оставить, уходя?
— Нет, только зонтик.
— Значит, возможно, он тебя заметил раньше. И пришел рассмотреть поближе. Это подтверждается тем, что он потом еще разглядывал тебя из машины.
Амель открыла рот, чтобы что-то сказать. Но передумала.
Ружар с озабоченным видом смотрел на нее:
— Надо подумать, какое у этой истории может быть продолжение.
— Я… я не хочу сложностей.