В среду я пришла в редакцию рано. Мне хотелось быть там, чтобы увидеть как можно больше, к тому же надо было закончить кое-какую работу. Окончательный вариант моей статьи о женщине, обвиненной в преследовании, должен был быть напечатан к середине дня, так что утром я могла сосредоточиться на статье о Марки и полтергейсте.
Около половины одиннадцатого я пошла кружным путем к кабинету Кэт, чтобы по дороге оценить обстановку. Полли говорила по телефону, дверь в ее кабинет была лишь немного приоткрыта; Рейчел, по словам ее помощницы, еще не вернулась с делового завтрака с каким-то агентом по рекламе, Лесли проводила еженедельное производственное совещание за большим столом в «оркестровой яме»; Кипа нигде не было видно. Приближаясь к кабинету Кэт, я разглядела ее через стеклянную перегородку. Кэт сидела за своим блестящим черным письменным столом и что-то читала, заметно хмурясь. Перед тем как войти, я постучала пальцем по стеклу. Кэт первым делом подтолкнула в мою сторону номер «Нью-Йорк пост» и ткнула пальцем в статью. Там говорилось, что нянька Кэт Джонс, вероятнее всего, стала жертвой убийства, но что, по всей видимости, истинной мишенью убийцы была сама Кэт.
Кэт пожелала знать, чья это работа. Насколько мне известно, в подробности были посвящены только я, Джефф и Лесли. Я-то точно не болтала лишнего. Я заметила, что репортер мог получить информацию в полицейском участке. Тогда Кэт стала возмущаться, что полиция совершенно не думает о ее безопасности. Я дала ей побушевать с минуту, а когда она немного остыла, то сама признала, что полиция до сих пор сообщила ей только одну новость: вскрытие подтвердило смерть от отравления, однако токсикологическое заключение, как говорил Фарли, будет готово не раньше чем через несколько дней. Я спросила, не допрашивали ли полицейские еще кого-нибудь. Кэт ответила, что она точно знает только то, что они говорили с Карлоттой, организаторами питания и еще раз с Джеффом. Она заломила руки.
— Я думала, в офисе мне будет легче, работа меня отвлечет. Но мне страшно — пожалуй, немного погодя я позвоню Джеффу, чтобы он за мной приехал.
Я рассказала Кэт о запланированной встрече с Долорес и, заверив, что продолжаю свое расследование, покинула кабинет. Тот факт, что другие репортеры тоже начали копаться в этом деле, еще более усилил мое ощущение, что следует торопиться. Вскоре после того, как я вернулась к себе, телефон на моем столе зазвонил. Это была Меган Фокс из «Лучшего дома».
— Извини, что не перезвонила вчера, — сказала она, — у меня была запарка на работе.
— Ничего страшного, я помню, что мы собирались посидеть вместе в кафе, но сейчас я звонила по другому поводу. Мне нужна, информация о Такере.
— Ну, первое и главное то, что он умер.
— Ну у тебя и шутки! — Я открыла блокнот и приготовилась записывать. — Когда это случилось, в октябре?
— Точно, а кто им интересуется?
— Я позже объясню, сейчас пока не могу. Я недавно от кого-то слышала, что он умер, поев ядовитых грибов. Это правда?
— Интересно, что за птица напела тебе эту песню?
— Одна маленькая, но очень уверенная в себе птаха, — сказала я.
— Я и не знала, что ходят такие слухи. Насколько мне известно, эту версию старались не афишировать.
— Так это правда?
— Честное слово, не знаю. — Меган вздохнула. — Что я знаю точно, так это то, что слух о грибах — не просто досужая выдумка. Было предположение, что грибы ему предложил какой-то врач.
— А какова официальная версия?
— Смерть от почечной недостаточности. Но на самом деле все выглядело довольно загадочно. Он вроде бы подхватил желудочный грипп, потом ему резко стало хуже, и через два дня он умер.
— Это произошло здесь, в Нью-Йорке?
— Нет, в Пенсильвании, в округе Бакс, у него там ферма. Но началось все здесь, он почувствовал себя неважно не то в среду, не то в четверг днем, а потом уехал в Пенсильванию на продолжительный уик-энд. Там он попал в больницу, у него отказали почки и печень, и спустя два дня он умер. Позже кто-то из медиков сказал, что симптомы очень похожи на те, какие бывают при отравлении ядовитыми грибами.
— Интересно, как Такер ухитрился найти ядовитые грибы в Нью-Йорке?
— Послушай, Бейли, ты первая заговорила о ядовитых грибах, я, по правде говоря, не знаю, ел ли он их. Вообще-то он увлекался грибами, даже входил в клуб грибников, которые собирают сморчки и еще что-то в Центральном парке. Такер часто там копался в обеденный перерыв или после работы. Так что вполне возможно, что он вышел в обеденный перерыв прогуляться в Центральном парке, собрал какие-то не те грибы и попробовал их.
— Но разве не были сделаны анализы, чтобы установить, ел ли он ядовитые грибы?
— Наверное, такие вещи установить непросто.
— А с его женой кто-нибудь обсуждал эту тему? У него ведь была жена?
— Да, Дарма, — небрежно бросила Меган. — Жена номер два, если быть точной, она раньше работала у нас редактором отдела кулинарии.
— Черт, кажется, я об этом слышала, но потом забыла. Он бросил первую жену, чтобы жениться на второй?
— Да, но его можно понять. Первая была страшная как черт и почти такая же злобная.
— И что же Дарма? Она не говорила, как относится к этой грибной гипотезе?
— Нет, она очень замкнутая. В последний раз мы видели ее на похоронах, а потом она даже на звонки не отвечала. Когда нужно было забрать вещи из служебного кабинета Такера, она прислала рабочих. Кажется, она продала их квартиру на Манхэттене и окончательно обосновалась в округе Бакс.
— Интересно. Ну что же, спасибо за информацию.
— Послушай, Бейли, это ведь никак не связано с твоей начальницей? Я читала в газетах о смерти ее няни.
— Нет, никак не связано, я просто интересуюсь.
Я поспешила закончить разговор, пообещав в ближайшие недели обязательно встретиться с Меган днем в каком-нибудь кафе.
В час я выскочила из офиса за ленчем и купила в ресторанчике на нашей улице калифорнийские рулеты навынос. На обратном пути я снова пошла кружной дорогой, нарочно проходя мимо кабинетов сотрудников высшего эшелона. Полли, Рейчел и Кипа на их рабочих местах не было, дверь кабинета Лесли была плотно закрыта. Затем я прошла через «оркестровую яму» — просто чтобы почувствовать настроение в коллективе. «Яма» гудела как растревоженный улей — звонили телефоны, шумели голоса, кто-то, на кого-то кричал. В последнюю неделю перед выходом журнала постоянные обитатели «ямы» всегда развивают кипучую деятельность, но я была уверена, что сегодняшняя суматоха вызвана еще и распространившейся новостью о пакостной статейке в «Пост».
Вернувшись в кабинет, я съела рулет, прочла окончательный вариант статьи про женщину, обвиненную в преследовании, а потом, отгородившись от всех закрытой дверью, сформулировала несколько вопросов к Долорес. Когда стрелки часов приблизились к половине третьего, я стала собирать вещи, решив, что после встречи с Долорес не буду возвращаться на работу, а сразу поеду домой. Я откладывала в сторону некоторые папки, чтобы сложить их в сумку, когда в кабинет вплыла Лесли. Судя по выражению ее лица, она только что прочла мой отчет о расходах и заключила, что во время последней командировки я дала горничной в отеле слишком щедрые чаевые. Мне и самой надо бы с ней поговорить, но у меня совершенно нет настроения выслушивать ее нотации. Однако когда она заговорила, то оказалось, что она настроена вполне дружелюбно — для Лесли, конечно.