К моему удивлению, у Робби включился автоответчик. Видимо, экседрин вырубил его капитально. Пришлось оставить сообщение с просьбой перезвонить, когда проснется. Надев джинсовую юбку, безрукавку и сандалии, жарким вечером я выбежала на улицу. Вагон метро прибыл, как только я ступила на платформу, и доставил меня в центр острова за пятнадцать минут.
Таймс-сквер кишел летними туристами, обмахивающимися чем придется. Приближаясь к зданию, вместившему необъятную журнальную империю Томаса Дикера, я увидела там лимузины и «линкольны» в два ряда, а за ними дюжину папарацци, выстроившихся в линию за баррикадой из полицейских. Тут я вспомнила, что сегодня редакция «Трека» устраивает вечеринку в честь Евы Андерсон — певицы и актрисы. Полумексиканка-полудатчанка, она обладает экзотическим лицом доброй глупышки. За два года стала мегазвездой. Ее имя появлялось на страницах «Базза» не реже, чем фраза «На мели».
Возникла проблема: вдруг в редакции остались сотрудники «Базза» ? Пусть вчера был тяжелый рабочий день, найдутся любопытные, которые задержатся подольше, чтобы потом незаметно переместиться в другое крыло. Мое появление никого не удивит, надо будет только незаметно заглянуть в стол Робби. Вот потеха, придется играть в Джеймса Бонда без смокинга.
Махнув пропуском охраннику в вестибюле, где поставили отдельный стол для контроля приглашенных, я села в лифт и поднялась на шестнадцатый этаж. У прохода в сторону редакции «Трека» стояли два охранника. С вечеринки доносились шум и смех. Едва я успела покинуть лифт, как из зала вышел молодой человек, за ним дама. В мужчине я узнала Брэндона Котта, мужа Евы Андерсон, а вот загорелую блондинку видела впервые. Она была лет на десять старше его. Догнала, поймала за руку, пытаясь остановить. Переполняясь любопытством, я остановилась, опустила голову и стала рыться в сумочке.
— Где ты пропадал весь вечер? — сердито спросила блондинка полушепотом.
— Твоя очередь оправдываться, — ответил Котт. — Как только я собирался подойти, так тебя нигде не было.
— Я выполняла мою работу.
— Так возвращайся и выполняй ее дальше. Я решил разорвать отношения.
— Брэндон, пожалуйста, не надо. — Голос сменился на слащавый. — Если ты сейчас уйдешь, все подумают, что ты сбежал. Ей будет плохо. — Очевидно, блондинка защищала Еву.
— А почему плохо должно быть мне?
— Пожалуйста, останься. Я у тебя в долгу.
Я украдкой бросила на них взгляд. Он был привлекательным мужчиной с задумчивым видом, как у Джонни Деппа, хотя оказался ниже, чем мне раньше казалось. Большая голова непропорционально сидела на плечах — прямо мистер Кочан Капусты. Видимо, с экрана телевизора это малозаметно. Брэндон — звезда популярного сериала, у которого упал рейтинг. После двух лет карьерного штиля он снялся в сериале о ФБР на Ти-эн-ти и Ю-эс-эй, возымевшем неожиданный успех. Тут ему повезло, потому что Ева не любит неудачников.
— Я не могу более находиться здесь ни секунды, — сказал Брэндон. — Извинись перед гостями, скажи, я не справился с биоритмами из-за смены часового пояса. Или лучше, что я подхватил западнонильский вирус. Ведь он встречается в Нью-Йорке?
Пока меня не заметили, я вставила пропуск в Щель и открыла дверь в редакцию «Базза».
— Ты делаешь ошибку, — сказала блондинка напоследок. Уголком глаза я увидела, как Брэндон зашагал к лифту.
Вопреки моим ожиданиям на рабочем месте никого не осталось. Свет нигде не горел, а значит, уборщицы уже сделали свое дело.
Кабинет Робби был справа от приемной. Я тихо вошла и включила настольную лампу. Оглянувшись на всякий случай, открыла выдвижной ящик. Там валялись рекламные проспекты, тюбик крема и несколько фирменных конвертов. Рекомендательных писем не было. Следующий ящик предназначался для папок: просмотрев заголовки, я не нашла ни одной, которая могла бы содержать в себе письма. Стол пока не разбирали, значит, Робби ошибся и на самом деле не клал сюда своих ценных бумаг. Я достала из сумочки сотовый и набрала его номер. Опять автоответчик. Досадно. Ладно, пойду хотя бы заберу всю мою корреспонденцию, чтобы не приходить завтра на работу.
Повернув за угол в сторону коридора к «чреву», я затаила дыхание: в кабинете Моны горел свет, жалюзи были закрыты. Замечательно. Мона трудится во вторник допоздна и сейчас застукает меня за воровством. Нет, не может такого быть. Наверное, там уборщица. Успокоившись, я направилась к своему столу и тут заметила уборочную тележку у стеклянной приемной, где обычно сидят помощницы.
В темноте я собрала все, что накопилось в ящике с входящими бумагами. Засунула их в сумку и услышала странный звук — стон. Застыла как вкопанная, блуждая вокруг глазами. Кажется, стон раздался со стороны кабинета Моны. Неужели кто-то с вечеринки пробрался сюда перепихнуться?
Я прислушалась — тишина. Надо поскорее сматываться. Только развернулась и снова услышала стон — не от страсти при сексе на столе, а от боли. Сердце заколотилось. Что же здесь происходит? Тихо прокравшись вдоль коридора мимо «чрева» и отдела оформления, я прильнула к стеклу приемной: вид снизу закрывали столы, а сверху никого не было. Должно быть, стоны раздались из кабинета Моны. Дверь оказалась открыта.
Вдохнув поглубже, я направилась дальше. Уборочная тележка представляет собой резиновую помойку на колесах с черными мешками для мусора, моющими средствами спереди и перьевой палочки для пыли. Ее хозяйки нигде не было видно.
— К-кто здесь? — заикаясь, выкрикнула я. В ответ раздался гудок шестнадцатью этажами ниже и еще один стон.
Я быстро обогнула тележку и вошла в приемную. У двери в кабинет Моны лицом ко мне стояла на коленях светловолосая уборщица в голубых штанах и рубашке. Она покачивалась, держась руками за голову.
— Что случилось? — спросила я, подлетев к ней.
Женщина опустила руки и уставилась на меня
затуманенным взглядом.
— Вы упали? — спросила я. Она ничего не ответила, лишь подняла правую руку к голове. Я нагнулась и вгляделась. Между пальцами в желтых резиновых перчатках проступала кровь. Пока я искала тряпку или полотенце, чтобы приложить к ране, услышала странный шлепок в кабинете Моны. Подошла к щелке приоткрытой двери и приставила глаз. Один из стульев конференц-столика был опрокинут.
Я тревожно обернулась и посмотрела сквозь зеркало приемной в темное «чрево». Никого.
Распахнула дверь в кабинет. Мона лежала на полу, перед столом, лицом вверх, в черных брюках и блузке. Руки и ноги дергались, словно она держалась за провод под напряжением. Изо рта исходил булькающий звук. И оба карих зрачка закатились вверх, несмотря на косоглазие.
Несколько секунд я просто стояла. Меня парализовали страх и неуверенность. Приступ… приступ? Я стала рыться в памяти, куда еще в школе пытались вбить знания об оказании первой помощи. Сначала устраняется опасность западания языка в горло. Но как вытащить язык так, чтобы Мона не откусила мне руку? Моя основная задача — не дать ей себе навредить и как можно быстрее вызвать врача.