— Он переживает.
— Потому что его жена оказалась шлюхой?
Мэллой искоса взглянул на Кэтрин.
— Мистер Труит чувствует, что был несправедлив к вам и надеется это загладить.
— Каким образом? Хочет, чтобы я оставил Сент-Луис и отправился в Висконсин? Это не похоже на право первородства.
— Он ваш отец. Он вел себя как ваш отец с момента вашего рождения.
Глаза Тони Моретти гневно вспыхнули.
— Мой отец вел себя как мой отец с момента моего рождения. Может, хотите взглянуть на фотографии? У меня их нет. На мои детские вещи? Они в Филадельфии. Доказать, кто ты такой, просто. Трудно доказать, что ты не кто-то другой. Я не сын этого человека, что бы он ни думал. Мне жаль, что мистер Труит испытывает муки совести. Обычно я очень уступчивый. С удовольствием пошел бы ему навстречу. И с вами мог бы договориться, но мне сейчас не до гостеприимства. Все, что у меня есть, это бренди, а вы от него отказываетесь. Пожалуйста, уйдите.
Кэтрин уселась в кресло, с которого Моретти сбросил одежду, в том числе и пару темных женских чулок.
— Мистер Моретти, — начала она тихо.
— Это вы та дама? В ресторане, дама в черном… Дама в трауре.
— Да. — Рука Кэтрин задрожала, — Но напомню вам, что я не в трауре. Вы замечательно играете на фортепьяно.
Она представила Тони в кровати. Вообразила его обнаженным, возбужденным, откинувшимся на шелковые подушки и ожидающим. Ожидающим ее. От него пахло вчерашним одеколоном и теплой постелью. Все это она живо нарисовала в фантазиях. Где он был, что делал. Она ощущала запах женщины, которая недавно покинула его объятия.
Кэтрин заговорила твердо, и Тони внимательно слушал каждое слово.
— Вы страдали. Мистер Труит знает, что вы на него сердитесь. Он тоже страдал. Сердце его изранено. Он терзается ночами, размышляя о вас. Понимает, что сильно вас обидел, плохо с вами обращался. Теперь он намерен начать все заново. Так вернитесь домой, в дом вашего рождения, в большой дом. Тогда он снова оживет. Я не стану обманывать, что мистер Труит вас любит. Пока нет. Но он желает вас полюбить. Желает быть добрым. Надеется, что вы простите его за… все. Прошу вас…
— А что вы, новоиспеченная миссис Труит, сделаете для того, чтобы эта смехотворная мечта превратилась в реальность?
— Я обещала ему. Он богат. Я сделаю что угодно.
— Дайте мне ваше кольцо.
— Извините?
— Я потерял булавку для галстука, помните? И я обожаю бриллианты. Дайте мне ваше кольцо. Возможно, я подарю его своей девушке. Или сам буду носить. Я ведь экстравагантный человек. Или сделаю из него новую булавку. Она будет привлекать внимание, когда я сяду за фортепьяно. Согласны? Камень будет сиять под лампой. А может, я выкину его в Миссисипи. Или проглочу. Дайте его мне.
— Миссис Труит, — вмешался мистер Фиск, по- настоящему встревоженный.
Поколебавшись, Кэтрин сняла кольцо и положу в протянутую ладонь.
— Возьмите. Муж велел сделать все возможное, и я сделаю. Возьмите. Оно ваше. Только возвращайтесь домой.
— Если бы это был действительно мой дом, если бы он имел ко мне отношение, я бы согласился с вами в одну секунду и не заставлял бы снимать кольцо с вашей прекрасной руки, — Тони надел украшение на мизинец. — Маленькое, но красивое.
Бриллиант сверкнул в свете оплывающих свечей
— А сейчас я попросил бы вас удалиться. Оставьте меня в покое. Полагаете, моя жизнь очень хороша? Это не так. Думаете, я окружен любовью? Нет, не окружен. Но я не желаю разгадывать вашу головоломку, — Тони вернул Кэтрин кольцо, — И ваш маленький деревенский бриллиант мне не нужен. Вон отсюда ко всем чертям!
Мэллой не отступал.
— Мистер Труит, мы не совершаем ошибок.
— Не называйте меня этим именем, — разъярился Тони. — Я уже вам сказал. Меня зовут Моретти. Сегодня у меня выходной. Час любезности с незнакомцами закончился. Убирайтесь с этой дурацкой историей к вашему деревенскому мужлану, кто бы он ни был, и передайте, что оплошали. Или поезжайте на поезде в Филадельфию. Обратитесь там к любому. Они помогут вам найти Моретти, задайте им вопрос о сыне. Родителям не нравится то, что я делаю. Они считают, что игра на фортепьяно — занятие для девушек. Они тоже хотят меня вернуть. Если уж возвращаться, то к родным. Но мой дом здесь. А вы из него выметайтесь.
Молодой человек открыл бутылку и налил себе ой бокал бренди. Кэтрин живо представила, как по ее телу огнем разливается напиток.
— Мы еще придем, — тихо пообещал Фиск.
В его голосе едва заметно прозвучала угроза.
— Вряд ли. С какой стати?
Антонио уселся в голубое бархатное кресло. Красный халат распахнулся у него на груди. Кэтрин увидела длинный торс.
Больше им ничего не оставалось, как удалиться. Когда, спотыкаясь в темноте, они спускались по лестнице, то услышали его смех. Два униженных пинкертона. Кэтрин надела кольцо на палец и улыбнулась. Она испытывала восторг.
Возвращались они через воскресный рынок. Пробирались в толпе мимо дешевых платьев, хлипких пальто, мимо рядов с замерзшей капустой и медными кастрюлями. Кэтрин заметила человека, продающего птиц. Желтых, голубых и красных канареек. Маленькие птички казались на холоде полумертвыми, но она купила одну, вместе с красивой клеткой, и понесла в гостиницу. Держала клетку в руке и дышала на дрожащее тельце птички, оберегая от морозного воздуха на воскресных улицах Сент-Луиса.
Кэтрин решила подождать пять дней. Душа горела огнем, но она хотела выдержать время. А когда эти дни пройдут, не станет медлить и часа.
Прежде чем рассказать об Антонио, она написала Ральфу о своих планах в отношении сада. Кэтрин рассказала о времени, проведенном в библиотеке. Описала высокие окна, длинные столы, косые лучи солнца. Поведала о том, что можно сделать в саду. Она заставит растения вновь зацвести! Она была даже нежна, но в меру. В конце концов, она едва знала своего мужа.
В письме Кэтрин спросила, может ли она заказать семена и рассаду для посадки весной. Так они отпразднуют возвращение домой Антонио. Она догадывалась, каким будет ответ Ральфа: она вольна делать все, что захочет. Кэтрин улыбнулась, поскольку это — правда..
Часами она простаивала в Миссурийском ботаническом саду, любуясь восхитительными орхидеями. Соцветия, белые и элегантные, как Тони Моретти, поражали нежной красотой. Их можно было выращивать в стеклянной оранжерее. Кэтрин внимала садоводам, которые перечисляли ей все, что может и не может народиться в климате Висконсина. Она не представляла сколько времени там длится весна, какая температура летом. Примерно прикидывала и покупала с осторожностью, но и с надеждой. Платила наличными шла в банк за дополнительными деньгами. Она приобрела маленькую серебряную ручку и блокнот с красными и белыми флорентийскими форзацами и аккуратно заносила туда название и свойства каждого заказанного растения.