– Ну, хорошо, мистер Келли, – сказал Нил Коннелли все еще довольно формальным тоном, усаживаясь на диван рядом с женой и жестом приглашая Келли взять один из двух больших легких стульев. – Что же именно им пришли сказать нам?
И тогда Келли рассказал им все. Все, что случилось в «Дикой собаке», все, что сказал ему Алан, и каким безумно напуганным выглядел тогда их сын. Мери Коннелли абсолютно никак не реагировала. Казалось, она вообще не слышала ни слова из того, что сказал Келли, настолько она была погружена в свое горе. Нил Коннелли выглядел лишь слегка озадаченным.
– Мне хотелось бы знать, не говорил ли вам когда-нибудь ваш сын что-то подобное? – продолжал Келли. – Быть может, для вас эти слова означают нечто большее, чем для меня или для кого-нибудь другого?
– Нет, – сказал Нил Коннелли после небольшой паузы. – Я вообще этого не понимаю. Мой мальчик был очень счастлив в армии. Он был хорошим солдатом. Он любил жизнь. Он не чувствовал себя несчастным. Если что, он бы обязательно нам рассказал. Мы всегда были очень дружной семьей, мистер Келли.
– Доводилось ли вам когда-нибудь слышать о дедовщине в армии, мистер Коннелли? Как вы думаете, мог ли Алан стать жертвой дедовщины?
– Мой мальчик умел постоять за себя.
– Конечно. Просто дело в том, что он выглядел таким напуганным. И мне кажется, важно узнать почему. Глядя на него, никак нельзя было сказать, что он счастлив и доволен жизнью. Вовсе нет.
Нил Коннелли пожал плечами:
– Но он был пьян, не так ли? Мне сказали, что он был очень пьян и не мог собой владеть. Наш Ал не был алкоголиком. Господи боже мой, ему же было всего лишь семнадцать. Я и моя жена, мы старались хорошо воспитать своих детей.
– Я не сомневаюсь в этом, Нил.
– Послушайте, кто вы такой? Из армейского социального обеспечения? К нам уже кто-то заходил из этой службы.
– Я человек, который хочет выяснить, что же на самом деле случилось с вашим сыном, Нил, – перебил его Келли, снова проигнорировав вопрос. Он еще раз оглядел комнату.
Вдоль стены висели семейные фотографии. Портрет Алана в военной форме, с гордостью глядящего из-под стрелкового голубого берета с отличительными красно-белыми перьями, занимал почетное место. Рядом была фотография еще одного молодого человека в такой же форме. Они выглядели как близнецы.
– Еще один брат, я полагаю, – заметил между делом Келли.
Впервые за время их разговора Нил Коннелли улыбнулся слабой улыбкой. Но она осветила все его лицо.
– Это я двадцать лет назад, – сказал он. – У нас очень много общего. У меня и моего мальчика. Я прослужил пятнадцать лет в армии, в том же самом полку девонширских стрелков. И это были одни из лучших дней моей жизни.
– Но почему девонширские стрелки? – спросил Келли. – Полк, который расположен так далеко от Шотландии?
– Ну это целая история, – сказал Нил Коннелли, понемногу возвращаясь к жизни. – Мой дедушка был из Девона, из Плимута, и его призвали в девонширские стрелки во время Второй мировой войны. Затем, после войны, он остался в части. Но моя бабушка была шотландской девчонкой, и, когда он вышел на пенсию, они перебрались в Шотландию. Тем не менее, когда мой отец решил пойти в армию, он выбрал тот же полк, что и его отец, хотя это другой конец страны. А что касается меня, то я хотел стать девонширским стрелком с самого раннего детства. И мой мальчик был точно Таким же. Мы семья девонширских стрелков, мистер Келли.
Келли внимательно посмотрел на своего собеседника. Нил Коннелли, судя по тому, как он описал свою семью и как упорядоченно и уютно они жили, никак не подходил под описание несчастного никчемного безработного, возможно не способного работать, которое сделал полковник Паркер-Браун.
– А чем вы занимались, когда ушли из армии? – спросил Келли непринужденно.
– Нашел хорошую работу на верфи. Я хотел видеть, как растут мои дети. Если бы не это, я бы так и остался служить, пока меня не выгнали бы. Но в конце концов все пошло наперекосяк – объявили, что верфь закрывают. Мы тогда как раз собирались купить новый дом, переехать с этого места. Но я стал не нужен, я и сотни других. Однако мы справились. Мери снова стала работать сиделкой. Она дипломированная медсестра, и очень неплохая.
Он с гордостью посмотрел на свою жену, которая до сих пор никак не показывала, что слушает:
– А я остался сидеть дома на какое-то время. Присматривать за детьми.
– И с тех пор вы не работали?
– То да, то нет. Чаще нет, чем да, полагаю. Найти работу в Глазго нелегко. Но с прошлого года я начал работать на почте. Почтальон. Мне это нравится. Платят не так уж много, но мне это нравится.
– И вы сейчас не безработный?
– Нет. Не безработный.
Келли задумался над этим. Специально ли Паркер-Браун обманул Карен? Или он просто не знал?
– Послушайте, что, собственно говоря, происходит? – резко спросил Нил.
– Есть вещи, которые, как я полагаю, вам надо знать, Нил. Во-первых, в Хэнгридже произошел еще один якобы несчастный случай со смертельным исходом всего лишь несколько месяцев назад.
– Да?
Келли уловил определенную нотку любопытства в голосе Коннелли.
– А вы не знали? – спросил Келли так, словно говорил об общеизвестных вещах. Хотя он ни на секунду не сомневался, что Коннелли ничего не знал о смерти Крейга Фостера. Он просто хотел подчеркнуть сказанное.
– Нет.
Потом была пауза. Келли ждал – пусть Коннелли достаточно заинтересуется, чтобы продолжить разговор. И был вознагражден за свое терпение.
– Что произошло?
– Молодого солдата застрелили во время учебных стрельб на торфяниках.
Коннелли пожал плечами.
– Такое случается, – сказал он. – Армия есть армия.
– Да. Но это еще одна внезапная смерть. А ваш сын упомянул, что были и другие.
– Мой сын был пьян. Господи, благослови его.
У Келли остался последний козырь.
– Мистер Коннелли, вы бы сказали, что ваш сын фантазер?
– Кто?
– Он жил в мире своих фантазий, сочинял всякие истории?
– Вы, должно быть, шутите. Такого приземленного человека еще поискать! Он всегда был очень разумным парнем.
– Так вас удивляет, что его командир описал полиции вашего сына как фантазера?
– Удивляет? Да я просто в шоке.
– Это правда, мистер Коннелли.
Нил Коннелли прищурился. Было заметно, что он напряженно думает.
– Так говорите вы, – наконец сказал он. – Но откуда мне знать?
– Уверяю вас, я говорю правду, мистер Коннелли.
– Вы не из армии, не так ли? Вы не имеете никакого отношения к армии.