Он полагал, что Ник понял, о чем он думает, но и со своим сыном он был таким же, как и со своей женщиной. Он просто не мог заставить себя сказать все это Нику. По крайней мере, в нужных словах. Так же как не мог он заставить себя поговорить о Мойре и о том, каким опустошенным он себя чувствует. Он потерял своего лучшего друга, свою опору, и никому на свете не мог рассказать, что чувствует, что он на самом деле чувствует, даже Нику.

– А может, тебе приехать в Лондон и побыть там пару дней, через неделю или две, – начал Ник. – Мы могли бы взять «астон-мартин» и устроить ему настоящий тест. Проверить машину в деле.

Келли улыбнулся. Он думал, что Ник и понятия не имеет, как гордится им его отец. Келли не только любил и уважал его, но и восхищался успехом, которого Ник добился в своей жизни – и в военной карьере, и сейчас, в роли бизнес– и IT-консультанта, хотя Келли никогда не понимал, в чем именно заключалась эта работа. Он знал только, что его сын часто выполняет правительственные заказы и что сфера его деятельности напрямую связана с его военным опытом. В армии больше не маршируют, а стучат пальцами по клавиатуре, однажды сказал ему Ник. А секрет успеха в современном мире состоит в том, чтобы обладать различными навыками, что также удавалось Нику.

Келли прекрасно знал, что работа Ника приносит ему кучу денег. Он помогал Нику выбирать этот особенный «астон-мартин», и перспектива поездить на этой машине» купе с удовольствием, которое он всегда получал от общения с Ником, при любых других обстоятельствах вызвала бы у Келли мальчишескую радость. Но сейчас было не до радости.

– Спасибо, парень, посмотрим, – сказал он.

И как всегда, Ник, казалось, прекрасно понял, что он чувствует.

– Конечно, пап, – сказал он. – Я понимаю, сегодня у тебя голова занята совсем другими мыслями. Я позвоню тебе из Лондона. Я просто хотел, чтобы ты имел в виду это приглашение, потому что, боюсь, мне скоро придется уехать обратно в город. Мне действительно очень жаль, пап. Я надеялся, что смогу остаться хотя бы на эту ночь, но я сейчас занимаюсь одним большим проектом. И первое, что меня ждет завтра утром, – это важная встреча в городе, я никак не могу ее перенести.

– Все в порядке, сын. Я тебя действительно понимаю. Спасибо, что ты приехал, проделав весь этот путь, и я знаю, что Мойра была бы тоже благодарна.

– Я не мог поступить по-другому, – ответил Ник.

– Я знаю.

Келли с минуту смотрел на него, такого собранного и способного юношу. Затем, еще не успев обдумать, что скажет, вновь заговорил:

– Хотя мне жаль, потому что я кое о чем собирался поговорить с тобой.

Взгляд Ника стал нежнее. Келли сразу же понял, что Ник подумал – отец решил коснуться той темы, которой он обычно избегал, поговорить о Мойре или даже о нем самом. Но Келли на самом деле собирался поговорить о Хэнгридже. Ник был связан с армией, был пусть даже и бывшим, но солдатом, и у него до сих пор было много знакомств в военной среде. В конце концов, он служил, и служил даже в специальном военно-воздушном полку, возможно в самом элитном полку в мире.

Келли не исключал возможности того, что Ник прольет свет на все, что происходило в Хэнгридже. И он очень удивлялся самому себе. Как только он мог позволить своим мыслям пойти в этом направлении в день похорон Мойры? Он не собирался заниматься делом сегодня, но сейчас, когда мысль неожиданно пришла к нему в голову, требуя немедленного внимания, он просто не мог остановить себя и был уже готов начать задавать своему сыну вопросы, когда его вдруг прервала Дженнифер.

– Джон, Ник, вы не зайдете в дом? – сказала она. – Мы решили попросить всех, кто хочет поделиться своими воспоминаниями о маме, сказать несколько слов. Джон, может быть, ты хочешь начать?

– Конечно, – ответил Келли машинально, из его головы в ту же секунду ушли абсолютно все мысли.

Он выкинул вторую сигарету, и Ник сделал то же самое. Он молча повернулся и собрался было пойти за Дженнифер, но Ник положил свою большую руку ему на плечо, сразу остановив его.

– Послушай, пап, мне необязательно уезжать прямо сейчас, – начал он мягко. – Я могу остаться по крайней мере еще на час, а может, и на два. Мы можем поговорить попозже.

Келли стало еще более стыдно. Он знал, что заговаривать с Ником о хэнгриджском деле в этот день было совершенно неправильным, и он теперь даже не понимал, как едва не сделал этого. Ник, такой добрый и внимательный, явно готовился услышать чувствительные слова и был бы слегка шокирован, узнав, что же на самом деле творится в голове отца в такой день.

– Спасибо, сын, ты хороший человек, – сказал он. – Но, я думаю, сейчас неподходящее время и неподходящее место для этого разговора.

Ник даже не ослабил хватки. Какие у него сильные руки, подумал Келли про себя.

– Это нормально, если мы поговорим, пап, – сказал Ник. В то время как хватка его была стальной, голос был таким же мягким.

И тогда Келли почувствовал себя очень неловко. Иногда он задумывался: что же с ним не так? Он искренне страдал за ту женщину, которую действительно любил. Любил по-своему. Но, возможно, любил так, как никого другого в своей жизни, за исключением сына. Хэнгридж… Его последняя мания хоть и ненадолго, но все же завладела его разумом.

Он выдавил слабую улыбку, признательную и слегка обнадеживающую одновременно.

– Может, когда приеду к тебе в Лондон, о'кей? – сказал он.

Глава 13

Даже несмотря на то, что Келли лег спать очень поздно, он никак не мог уснуть. Он лежал, ворочаясь с боку на бок, казалось, целую вечность, пока не понял, что больше не может. Совершенно изможденный, он заставил себя выползти из кровати и направился на кухню, сделать чашку чаю. По пути вниз он взглянул на часы. Было почти ровно три тридцать.

Голова его трещала, и он думал, что это нечестно. В конце концов, он, возможно, был единственным, кто не пил на вчерашних поминках. Ему было как-то не по себе. Он был абсолютно сбит с толку. Хотя в свои последние месяцы Мойра почти не жила в его доме, просто знать, что она там, со своей семьей, всего лишь в нескольких улицах от него, было достаточно, чтобы чувствовать: все в порядке. И хотя она была смертельно больна, он обманывал себя, говоря, что в один прекрасный день она вернется и все у них снова будет как всегда. Но теперь он знал, что она не вернется. Он был полностью опустошен. И даже дом его как будто изменился. Словно он потерял свою душу.

Пока чайник закипал, он полез в сервант, где хранилась груда того, что он считал своей аптечкой, и наконец нашел упаковку нурофена, в которой остались три таблетки. Сначала он выдавил две из упаковки и проглотил их, не запивая, а затем вытащил третью и проглотил и ее.

Черт с ними, с грустью подумал он. Его голова болела.

Он налил себе чаю, насыпав туда свои обычные три полные ложки сахара, и отправился в гостиную, где уселся на свое любимое кресло и включил телевизор. Он пил чай, и головная боль стала потихоньку отпускать. На «Канале-плюс» шла старая серия «Коломбо». Лучше уж смотреть что угодно, чем ворочаться в кровати, пытаясь заснуть. В любом случае ему скорее нравился детектив из Сан-Франциско, и он искренне желал, чтобы у настоящих, некиношных следователей тоже получалось с легкостью доводить дело до счастливого финала.