– Хм. Да. – Келли почувствовал себя слегка сконфуженным. Но как бы то ни было, в душе он все еще был журналистом. Он сразу же смекнул, что предложение Маргарет Слейд решит проблему эксклюзивности его участия автоматически.
– Вам совершенно незачем платить мне, – сказал он. – Послушайте, важная часть такой кампании, как ваша, – это обращение к СМИ и привлечение их на нашу сторону. Я уверен, вы прекрасно это понимаете.
– Да, конечно. Это одна из причин, почему мы подумали, что вы подходящий человек.
– Неужели?
Келли был удивлен. Он был абсолютно уверен, что не упоминал о своем журналистском прошлом в разговоре ни с одной из женщин. Он не хотел их спугнуть, на этой стадии надо было быть осторожным. И в любом случае даже если он упомянул это в разговоре с Маргарет Слейд, то вряд ли, учитывая ее состояние, она была способна это запомнить.
– Дело в том, – продолжил он, – что если вы дадите мне эксклюзивные права на публикацию любой истории или просто сведений, которые мы обнаружим, я смогу получить достаточно денег прямо от средств массовой информации. И вам не придется мне ничего платить.
– Да, это даже лучше.
– Верно. – Келли замолчал. – Вы как будто знаете, что я был журналистом. Откуда? Не помню, чтобы я упоминал об этом.
– Нет. Вы сказали, что вы писатель. И я решила поискать вас в Сети, – сказала она. – Не смогла найти ни одной книги, но потом повылезали всякие газетные статьи, и я нашла вашу биографию. Того времени, когда вы выступали на журналистском тренинговом семинаре, несколько лет назад.
– А-а.
Келли следовало пересмотреть свое мнение о Маргарет Слейд. В трезвом состоянии она отличалась от того образа, который у него сложился. Теперь он уловил явные следы воспитания в ее голосе. Этого он совершенно не заметил во время их первой встречи. Хотя тогда она была такой пьяной, что подметить хоть что-то сверх этого было вряд ли возможно. Однако она запомнила все, что происходило в тот день, намного лучше, чем он мог себе представить, учитывая ее тогдашнее состояние. Тем не менее его первой реакцией было удивление тому, что у нее вообще есть компьютер, не говоря уж о том, что ей удалось с такой эффективностью порыться в Сети.
– Это очень старый компьютер, – сказала Маргарет Слейд. Будто бы прочитав его мысли. Она действительно казалась необычайно чуткой женщиной. – Я купила его уже не новым, когда Джосси еще училась в школе. До того как. До того как…
Она остановилась на середине предложения, и Келли был озадачен. Она уже сказала, что купила компьютер, когда Джосси еще училась в школе. Вполне возможно, она собиралась сказать «до того, когда Джосси умерла». Но это было и так очевидно. Она ведь не купила бы компьютер после этого.
– До того когда я снова начала пить.
– А-а, – сказал Келли.
– Послушайте, я хочу, чтобы вы знали о моих отношениях с алкоголем, пока мы не пойдем дальше.
– Но, судя по вашему голосу, сейчас вы абсолютно трезвы, – сказал Келли.
– Сейчас восьмой час утра, – ответила Маргарет Слейд. В ее голосе чувствовалась легкая ирония.
Чувство юмора у нее тоже имелось.
– И то верно, – сказал Келли. – Но по вашему голосу не скажешь, что вы были пьяны, когда ложились спать прошлой ночью.
– А откуда вам знать?
– О, я знаю. По собственному опыту. Не один год. И у меня все было хуже, намного хуже, чем когда-либо у вас.
– Значит, вы уже пропустили парочку, – остроумно ответила Маргарет Слейд.
Келли начал забавлять этот разговор.
– Несомненно, – ответил он.
– Ну, для меня все началось, как это обычно бывает. Я была молода. Что-то типа всеобщего увлечения алкоголем. Семидесятые. Все, кого я знала, пили. Единственное, что объединяло меня и отца Джосси, – это алкоголь. Думаю, только поэтому я и вышла за него. Мои родители? Они уже волновались по поводу моего пристрастия к алкоголю, а Тревора они не одобряли с самого начала. Прислушалась бы я к ним тогда, возможно, сейчас у меня все было бы по-другому. Как бы то ни было, когда Тревор бросил меня, я практически оказалась на самом дне. Но я смогла взять себя в руки, я думаю, я была обязана, ради ребенка. Я пошла в группу анонимных алкоголиков, и, словом, я бросила пить. Мне это всегда было очень сложно сделать, но в конце концов удалось. Затем один за другим неожиданно умерли мои родители. И они оставили мне кое-какие деньги. Вы знаете, мы ведь не всегда жили в этой убогой квартирке. У нас был милый маленький домик. И, думаю, я не была такой уж плохой мамой. По крайней мере, не всегда. Я не пила шесть, семь лет. А затем, когда Джосси было около четырнадцати, все началось снова. Это было из-за мужчины. История жизни. Я думала, это был мистер Совершенство, а он оказался еще большей сволочью, чем мой бывший муж. Он кинул меня на большие деньги. Он заложил наш маленький домик, чтобы вложить деньги в бизнес, который он затеял. И догадайтесь, что случилось? Его дело обанкротилось. Если, черт возьми, оно вообще когда-либо существовало. И тогда, выжав из меня все, что он мог, мистер Совершенство испарился. Исчез. И я осталась одна. Несчастная, разбитая и разоренная. И естественно, я подумала, что алкоголь – мое единственное утешение. И это было последней каплей. Мы потеряли наш дом, оказались в этой дыре. И я не думаю, что с тех пор я была трезва хоть один день. До тех пор… до того дня, когда вы пришли.
– Правда?
– Я снова пошла на собрание анонимных алкоголиков. В тот самый вечер. Все еще не совсем трезвая. Впервые за почти пять лет. Я думала, что это я погубила мою Джосси. Я думала, что она умерла из-за меня, – и потому мне стало на все наплевать, включая себя. Но теперь я знаю, что, возможно, причина была вовсе не во мне. И я должна выяснить правду. Для меня и для моей девочки. Ведь ее, возможно, убили, Джон, вы ведь это пытались сказать?
Келли говорил, тщательно взвешивая каждое слово.
– Это возможно, – сказал он. – Есть такая вероятность. Но выяснить, что же на самом деле случилось, будет вовсе не легко. Армия будет ставить нам преграды на всех направлениях. Я в этом не сомневаюсь. Они уже начали это делать.
– Я ни минуты не сомневалась в том, что это будет нелегко, Джон, – ответила Маргарет Слейд. – Именно поэтому я хотела, чтобы вы были с нами. Мой дядя работал репортером на Флит-стрит. Это было очень давно, и он уже умер, но я все еще помню истории, которые он рассказывал, когда я была еще ребенком. И если репортер старой закалки не сможет пробиться сквозь бюрократические и другие преграды, то кто же тогда сможет?
Келли заметил, что он улыбался, когда повесил трубку. Он чувствовал адреналин в крови. Ему не терпелось приняться за это дело. Ему хотелось позвонить отцу Алана Коннелли прямо сейчас, попытаться убедить его усомниться в версии армии и позвонить Маргарет Слейд.
Он снова посмотрел на часы. Все еще не было восьми. Он не мог звонить семейству Коннелли прямо сейчас. По крайней мере, до восьми тридцати, решил он. Нельзя было сказать, что его радушно приняли в их доме, и он подозревал, что Нил Коннелли не будет счастлив, услышав его голос, тем более в такой ранний час. Келли нужно убедить его слушать внимательно и задуматься, и он должен быть крайне осторожен.