— А как вы узнаете, когда ту дверь открывают? — поинтересовался он у консьержа.

— Проверяю, когда делаю обход.

— Сегодня утром проверяли?

— Еще нет. Ею редко пользуются. В этом доме всегда все спокойно.

«Уже нет, — возразил про себя Грин, — начиная с того момента, когда жена Кевина Брэйса оказалась мертвой в ванне».

— А что, если кто-то подложит под дверь кирпич?

Рашид покраснел.

— Такое иногда бывает.

Грин кивнул. Уже второй раз в ответах Рашида чувствовалась уклончивость.

Он направился к лифтам, мысленно оценивая ситуацию: Беринг — в вестибюле, подозреваемого и свидетеля уже увезли, судмедэксперт на месте. Ему не терпелось подняться наверх, но надо проверить подвал. Как только он подошел к двери, ведущей в подвал, она распахнулась. Из двери решительно вышла пожилая дама небольшого роста, с элегантно зачесанными наверх седеющими волосами, в длинном черном пальто с аккуратно повязанным вокруг шеи ярко-голубым шарфом.

— Доброе утро, Рашид, — бросила дама консьержу.

Грин подоспел, когда незнакомка была уже возле дверей. На плече дама несла свернутый в рулон коврик, под мышкой — два белых полотенца, и большую бутылку воды в руке.

— Простите, мэм. — Грин показал полицейский жетон. — Детектив Ари Грин, полиция Торонто. Мы на несколько минут перекрыли доступ в здание. — Ему не хотелось представляться детективом из отдела по расследованию убийств.

— Перекрыли доступ? Что значит «перекрыли доступ»?

У дамы был легкий британский акцент, словно ее английский изменился после длительного проживания в Канаде. Грин обратил внимание на высокие скулы, подчеркнутые возрастом. Макияж отсутствовал, кожа сохраняла свежесть. То, с каким подчеркнутым достоинством она держалась, вызвало у Грина улыбку.

— Мы проводим в здании расследование, — сообщил он.

— А какое это имеет отношение ко мне? У меня через одиннадцать минут начинается занятие.

Грин уже стоял перед ней, закрывая путь к дверям.

— Боюсь, дело серьезное.

— Я уверена, Рашид может предоставить вам любую необходимую информацию.

Грин раскрыл блокнот в бордовом кожаном переплете и достал ручку со своими инициалами — ту, что ему подарил начальник управления Хэп Чарлтон, когда он перешел в отдел по расследованию убийств. Дама подошла чуть ближе. Грин почувствовал легкий запах ее духов. Это вновь вызвало у него улыбку.

— Назовите, пожалуйста, ваше имя, — попросил Грин.

— Эдна Уингейт. Это надолго? Не люблю опаздывать. Инструктор по йоге не выносит, когда опаздывают на занятие.

— Вы живете в этом доме, мисс Уингейт?

— Квартира 12Б. Я занимаюсь интенсивной йогой, детектив. — Она лукаво улыбнулась. — И всегда беру с собой два полотенца.

— И как долго вы здесь живете?

— Двадцать лет. Вам стоит попробовать интенсивную йогу. Мужчинам нравится.

— Мы отключили лифты, — сказал Грин. — Приношу свои извинения за то, что вам пришлось спускаться по лестнице.

— Я никогда не пользуюсь лифтом, — кокетливо хихикнула Уингейт. — Двенадцать этажей вверх и вниз. Мой инструктор по йоге говорит, что у меня самые упругие мышцы, которые ему доводилось видеть у восьмидесятитрехлетней.

Грин позвонил диспетчеру. Он знал, что на верхнем этаже лишь две квартиры.

— Вы ничего не заметили на двенадцатом этаже прошлым вечером или сегодня утром? — поинтересовался он.

— Конечно, — не моргнув глазом ответила женщина.

— И что же?

— Свою газету. Я беспокоюсь за мистера Сингха — работает без устали каждый божий день.

— Больше ничего?

— Нет. Умоляю, мне надо бежать.

— Давайте договоримся, — предложил Грин. — Я выпущу вас из здания, чтобы вы успели на занятие, если вы позволите мне заскочить к вам завтра утром и задать несколько вопросов.

Она быстро взглянула на часы, весьма стильные, марки «Свотч».

— В таком случае вам предстоит отведать моего рождественского печенья. — Она наградила его обворожительной улыбкой.

— В какое время — до шести?

— Приходите в восемь. У меня только по понедельникам занятия рано утром. Благодарю. — Женщина положила руку ему на плечо, словно в вальсе, и проскользнула мимо. Безупречная осанка.

Он посмотрел, как Уингейт легкой походкой пересекла пустынную улицу и исчезла в утренней темноте. Все еще ощущая аромат ее духов, Грин помедлил, прежде чем отправиться наверх, где в ванне лежало тело мертвой женщины.

Глава 6

«Шесть часов. Отлично, — подумал Альберт Фернандес, вытирая лицо полотенцем и зачесывая назад свои черные волосы. — Десять минут, чтобы побриться, подровнять ногти, почистить зубы и вытереться насухо. Затем еще пятнадцать, чтобы одеться, а если поторопиться — то и десять. В 6:30 включится кофеварка, а в 6:50 буду уже в дверях. За тридцать минут доберусь на машине до центра и припаркуюсь за десять минут до критического времени — 7:30 — для тех, кто приезжает пораньше, чтобы занять там место».

Обернувшись пушистым зеленым полотенцем, Альберт тихо вышел из ванной. Марисса спала. Он остановился. Ее черные волосы разметались по белой простыне, ему были видны ее изящные плечи.

Они были женаты уже два года, однако Фернандес никак не мог привыкнуть к мысли, что каждую ночь он ложится в постель с этой красивой женщиной. «Все-таки стоило привозить такую молодую невесту из Чили вопреки родительской воле», — подумал он.

Родителям хотелось, чтобы он женился на канадской девушке из добропорядочной семьи каких-нибудь социалистов — сродни тем, кто принял их как политических беженцев в семидесятых, — но он, отправившись на родину, нашел невесту там, в одной из самых богатых семей в стране. С тех пор ни отец, ни мать с ним не разговаривали.

Кинув влажное полотенце на стул, Фернандес прошел в наилюбимейший в квартире уголок — гардеробную. Ему нравилось смотреть на свои элегантные костюмы.

«Мои пропуска к успеху», — думал он, щупая габардиновый рукав темно-синего пиджака. Провел рукой по ряду висящих на плечиках многочисленных сорочек и выбрал кремовую, из египетского хлопка, с отложными манжетами. Он поднес рубашку к свету и, покачав головой, пару раз укоризненно цокнул языком. Марисса росла, окруженная прислугой и еще не научилась гладить. Придется обратить ее внимание на воротнички. Нежно погладив свою увесистую вешалку с галстуками, он остановился на темно-красном от Армани.

Элегантная одежда являлась важной частью личного бизнес-плана Фернандеса. Чтобы иметь возможность ее покупать, он мог экономить на чем угодно. В основном прокуроры из центральной канцелярии Высокого суда [5] одевались как учителя или торговые агенты — обувь на каучуковой подошве, коричневый костюм и скромный галстук, — но Альберт всегда одевался безупречно, как и следовало истинному юристу.