Выбрав мягкие кожаные туфли, он внимательно их осмотрел — надо почистить. На это у него уйдет еще две-три минуты.
Накинув рубашку, он завязал галстук, затем надел брюки и выбрал один из любимых ремней — кожаный, гладко-коричневый, с простой полированной металлической пряжкой.
Став работником прокуратуры, Фернандес купил энциклопедию моды для мужчин, и там было сказано, что пряжка должна находиться на третьем делении. Он начал застегивать ремень и попытался затянуть его до хорошо натертой линии после третьего деления. Однако этим утром ему показалось туговато. В какое-то мгновение он даже не понял, что ему пришлось втянуть живот, чтобы привычно застегнуть ремень.
Заволновавшись, он расстегнул рубашку и посмотрелся в зеркало. Его тонкая талия, несомненно, раздалась. Невероятно. Он всегда презрительно косился на коллег-юристов, с их нависающими на виниловые ремни животами.
«Вот тебе на!» — мысленно чертыхнулся он.
Больше никаких бутербродиков или пончиков из традиционного пакета, который ходил по офису в конце каждого рабочего дня!
Наконец, полностью одевшись, он вышел в полутемную спальню. На светящемся циферблате часов было 6:18. На две минуты раньше намеченного графика. Марисса пошевелилась во сне и повернулась. Сползшая простыня слегка обнажила ее грудь.
Фернандес на цыпочках подошел к кровати и нагнулся, чтобы поцеловать ее волосы. Его взгляд невольно опустился туда, где сползла простыня. Хотя он часто видел жену обнаженной, но не мог отказать себе в удовольствии всякий раз при удобном случае подглядывать за ней.
Теплая рука коснулась его бедра.
— Ты недоволен моя глажка? — сонно-хрипловатым голосом пробормотала Марисса.
Должно быть, она услышала его цоканье.
— МоЕЙ глажкОЙ, — поправил он. — Да, тебе нужно еще потренироваться.
Рука Мариссы сползла с его ноги.
«Черт! — ругнулся он про себя. — Постоянно совершаю одну и ту же ошибку».
У него в гардеробе между двумя свитерами была спрятана книга, которую он читал по вторникам вечером, когда Марисса уходила на занятия учить английский. Книга называлась «Как сохранить брак в первые годы совместной жизни». Среди ключевых выводов, повторявшихся вновь и вновь, там говорилось, что супругам надо не осуждать, а поддерживать друг друга.
— Но я не сомневаюсь, что у тебя все получится, — быстро добавил он, нащупывая ее руку.
— Мне нужно делать утюг более горячо, да? — спросила она. Ее рука вновь поползла вверх по его ноге, нежно гладя по штанине.
— Да, горячее, — сказал он. — На это нужно время.
Теплые губы Мариссы приоткрылись в едва заметной улыбке.
— А жать нужно более сильно? — спросила она, водя рукой по его ноге.
— Да, сильнее. Вот видишь, как ты быстро схватываешь.
— Горячее и сильнее, — повторила она, вытаскивая из-под одеяла вторую руку и начиная гладить его по бедру.
Фернандес невольно бросил взгляд на часы. Они показывали 6:26. Теперь он уже на минуту отставал от намеченного графика. Если не найдет места на «ранней» парковке, другая обойдется ему на четыре доллара дороже.
Марисса облизнула губы, подвинулась к нему поближе и потянулась к пряжке ремня. «Интересно, она заметит, что он застегнут на другом делении?» — забеспокоился Фернандес, когда супруга начала расстегивать ремень.
Он отвел взгляд от часов.
«Альберт, ты это заслужил, — мысленно сказал он себе. — Я всегда приходил на работу первым. Что случится, если вдруг приду в офис вторым или третьим?»
Марисса расстегивала ему брюки.
«В конце концов, чтобы компенсировать четыре доллара, пожертвую обедом. Может, и похудею немного…»
Взяв его руку, она прижала ее к груди. От соприкосновения с мягкой ладонью ее сосок стал упругим. Она повела его руку ниже вдоль своего тела к приподнятым бедрам.
Он стоял с расстегнутым ремнем и спущенными до колен брюками. Марисса обхватила его и притянула к себе.
Вот уже несколько месяцев Марисса выражала недовольство:
— Альберт, ты слишком рано уходишь по утрам, а возвращаешься домой слишком поздно.
— Так надо, — объяснял он. — Чтобы продвинуться по службе, я должен работать больше других.
— Но ведь и своей жене ты нужен, — не отступала она.
«Конечно, нужен», — поддакивал про себя Фернандес, когда ее губы разомкнулись и она вобрала его в себя.
Их тела начали двигаться в унисон; ее черные волосы разметались по белой постели. Он вдыхал ее нежный аромат.
«Закрой глаза и наслаждайся», — велел он себе.
Когда Альберт застегивал брюки, часы показывали 6:39 — наверняка поздновато для «ранней» парковки. Включенная на кухне кофеварка работала почти десять минут. Кофе перестоял, однако варить свежий времени не было. Он перелил его в свой старый термос со стеклянной колбой. Каким бы плохим ни казался ему этот кофе, он будет в сто раз лучше, чем жуткое офисное пойло.
Выходя из дверей квартиры, он поднял лежащую там «Торонто стар». Пробежал ее глазами в поисках ответа на единственный интересующий его вопрос: не произошло ли минувшей ночью убийство? На первой полосе красовалось фото хоккеистов Торонто с поднятыми вверх клюшками в ознаменование своей победы. Быстрый просмотр не оправдал надежд: ни одного убийства во всем городе. Убийства не совершались вот уже четыре недели.
«И надо же оказаться в таком пролете», — вздохнул Фернандес и с досадой отшвырнул газету.
Последние пять лет Альберт Фернандес продвигался вверх по служебной лестнице не быстро, но и не останавливаясь. Он неуклонно следовал своему четкому плану. Нужно приходить первым, а уходить последним, ежедневно. Всегда быть собранным и безукоризненно одетым. Хорошо знать судей — в дальнем уголке нижнего ящика его рабочего стола лежала стопка алфавитных карточек, на которых он своим аккуратным почерком писал характерные особенности и предпочтения каждого из судей. И выигрывать дела.
Его упорство принесло плоды. Около месяца назад главный прокурор Дженнифер Рэглан вызвала его к себе в кабинет.
— Альберт, — она сдвинула в сторону огромную стопку дел на своем вечно заваленном столе, — я знаю, тебе не терпится взять дело об убийстве.
— Я с удовольствием возьмусь за любое, — ответил он.
Рэглан улыбнулась.
— Ты заслужил «пробный шар». Довольно впечатляющее достижение для проработавшего каких-то пять лет. Следующее убийство — твое.
Он спустился в подземный гараж и, пока прогревалась его старенькая «тойота», достал из бардачка черные кожаные водительские перчатки.
Он не успел подняться с постели, как Марисса прошептала ему по-английски:
— Это была лишь разминка для игра. Игра будет сегодня вечером.