Он уже собирался поворачивать назад в прискорбном убеждении, что все англичане — педики, ибо у них, по-видимому, никогда не возникает желания трахнуться на скорую руку со своими секретаршами, как вдруг увидел искомое. На западе от Хитроу, с левой стороны дороги, стоял на отшибе одноэтажный мотель с двумя рядами комнат. Один блок очень удобно выходил окнами на задний двор, за которым начинались бескрайние пустынные поля. Этот подойдет, подумал Тони. Тем более машин вокруг стояло мало, что очень его обрадовало. Мысленно отметив название и местоположение мотеля, он вернулся в город. Теперь в его распоряжении имелась и пушка, и база. Оставалось только найти ублюдка Клейтона.
Тони был уверен, что у Суини дело не выгорит, а у него, напротив, все получится как надо.
Когда Тони Салазар вернулся в свой номер в отеле, уже настал четверг. В Колумбии же в это время все еще была среда, а часы показывали десять тридцать вечера. Мэр Медельина посмотрел на свой хронометр и решил, что ему пора возвращаться домой. Медленно выбравшись из постели, он бросил взгляд на расплывавшийся в темноте силуэт Алисии, которая пребывала в объятиях Морфея, устав от занятий любовью. Она спала как ребенок, лежа на левом боку и подтянув к животу колени. При этом женщина посасывала большой палец правой руки, а левую прятала под подушкой. Мэр некоторое время молча стоял у постели, лаская взором ее округлые формы и крепкую задницу, которая и привлекла первым делом его внимание в муниципалитете. Процесс созерцания снова вызвал у него возбуждение, и ему захотелось вернуться в постель и возлечь рядом с Алисией. Но тут у Ромуальдеса в мозгу замаячил грозный образ Моралеса, и все плотские желания мгновенно оставили мэра.
Всего несколько недель назад Ромуальдес летал как на крыльях. Программа, в создании которой он принимал самое деятельное участие, начала обретать законченный вид, и хотя фондом владел Моралес, он, мэр Ромуальдес, продолжал оставаться руководителем здешней администрации. И это его вполне устраивало, ибо бизнесмены и подрядчики становились в очередь, чтобы встретиться с ним, смиренно моля уделить им частицу из тех тридцати или сорока миллионов долларов, которые должны пойти на оплату контрактов. И во власти Ромуальдеса было дать им эти деньги или самым категорическим образом отказать.
Поначалу он сожалел об утраченных возможностях, подписывая крупные контракты без единого песо в виде отката, поскольку знал твердо, что никакие деньги не окупят ужасных последствий ярости Моралеса. И повторял это про себя всякий раз, когда облагодетельствованные им подрядчики все-таки протягивали ему пухлые конверты.
Деловые люди, чьи подношения мэр отвергал, конечно, удивлялись, а Ромуальдес с мрачным выражением на лице вещал: «Фонд Моралеса — благотворительный. Он создан для облегчения тягот существования бедняков Медельина». Посетители громогласно восхищались подобной постановкой вопроса, но при этом старательно прятали глаза. Ведь они несли взятки мэру, чтобы иметь возможность поднять расценки, и тут на тебе. Но постепенно отношения между двумя сторонами опять пришли в гармонию.
Подрядчики ненавязчиво давали понять: если мэру в будущем что-нибудь понадобится, деловые люди будут только рады услужить. Поначалу Ромуальдес на это не реагировал, но потом научился использовать к своему преимуществу даже такую далеко не идеальную ситуацию. Он стал отвечать следующим образом: «Ну, если уж вы сами предложили…» — после чего излагал содержание просьбы: воспользоваться яхтой, стоящей на якоре в Картахене, или частным самолетом — помочь в организации празднования дня рождения дочери; предоставить лимузин с шофером для поездок жены… Конечно, все это не шло ни в какое сравнение с наличностью, но ему по крайней мере не приходилось волноваться насчет Моралеса, поскольку дружеская помощь является лишь проявлением хорошего тона, принятого у богатых людей в Латинской Америке.
И вот когда Ромуальдес особенно высоко вознесся в своих мыслях и уже стал подумывать, что солнце с каждым днем будет все ярче сиять у него над головой, неожиданно блеснула молния, испепелившая его мечты и положившая начало его соскальзыванию в бездну. И за это он должен благодарить гребаного гватемальца Роблеса, а также его хозяев — ублюдочных америкосов.
Ромуальдес уже справлялся насчет гватемальца у Алисии и пришел к выводу, что она сказала ему правду. Девица действительно не знает, кто такой Роблес, хотя последний однажды и заходил в их дом. Также она никому не говорила о делах своего любовника — за исключением, разумеется, членов семьи. Как она могла не рассказать о строительстве домов для бедных сестре и Андресу, если это было важнейшим событием, когда-либо происходившим в их жизни?
Ромуальдес согласно кивнул, принимая к сведению ее невиновность. По счастью, Роблес, похоже, навсегда уехал из Колумбии, как и обещал. Однако позвонить в «Эль-БИД» и удостовериться в этом Ромуальдес не отважился. Когда мэр в следующий раз встретит кого-нибудь из сотрудников «Эль-БИД», он словно невзначай осведомится о Роблесе и, возможно, узнает что-нибудь о его судьбе. Плохо то, что этот ублюдок был в курсе кое-каких деталей, связанных с банками в Уругвае и Испании. Теми самыми, в которых, по мнению Ромуальдеса, хранились деньги Моралеса. По крайней мере их часть.
Слава Создателю, что только он и Роблес знали о произошедшем между ними в кабинете разговоре. У Роблеса же, по мнению мэра, не было никаких причин рассказывать об этом Моралесу. Но у гринго, раскинувших свои сети по всему миру, вполне вероятно, имелись и средства, и возможности эти деньги изъять. При одной мысли о таком повороте дела у мэра начинала кровоточить образовавшаяся с некоторых пор в желудке язва.
В среду произошли события, вызвавшие в ратуше настоящее потрясение. Один за другим в муниципалитет звонили подрядчики, и после каждого их звонка мэр или адвокат де ла Крус перезванивали в «Банк Антигуа», но получали однотипный ответ: трансферты еще не получены. Проблема заключалась еще и в том, что Ромуальдес, дабы произвести впечатление на Моралеса, действовал слишком быстро. Как только большинство контрактов на производство работ было подписано, он ввел в город строительную технику. Бульдозеры и экскаваторы начали рыть котлованы и копать канавы и рвы под трубы и коммуникации. Не прошло и недели, как ямы под фундамент начали заливать бетоном. Кроме того, началась раздача заказов на строительные материалы, многие из которых ушли за пределы провинции. Причем уже были внесены депозиты и согласованы сроки поставок, которые усилиями мэра сократились почти вдвое. И все благодаря его обещанию, что выплаты будут производиться наличными, точно в срок и без малейших задержек и проволочек со стороны администрации города. Теперь же главному подрядчику «Конструктора де Малага» стали приходить счета, общая сумма которых достигла семи миллионов. Но события складывались так, что под рукой не оказалось ни единого песо для их оплаты.
Ромуальдес планировал провести наступающий уик-энд с Алисией в Панамском центре свободной торговли, но в последнюю минуту реактивный самолет, который ему обещал предоставить один из субподрядчиков, «неожиданно понадобился в Каракасе». Ромуальдес, ставший лицом фонда, начал уже сожалеть о подобной участи, так как в отличие от де ла Круса догадывался, что́ могли означать все эти события. Но поскольку он ни за что на свете не согласился бы озвучить свои догадки Моралесу, ему оставалось лишь сказать Аристидесу, чтобы тот разобрался с проблемой и доложил свои мысли по этому поводу хозяину. Де ла Крус, у которого не имелось никаких причин опасаться встречи со своим наиболее значительным клиентом, так и поступил. То есть отправился прямиком в «Банк Антигуа», где у него состоялся разговор за закрытыми дверями с менеджером. Последний по настоянию адвоката и в его присутствии позвонил в банки Монтевидео и Севильи и осведомился, почему не осуществляются платежи. Представители обоих банков предпочли высказаться в том ключе, что не станут обсуждать состояние счета ни с кем, кроме его владельца. Но сотрудник «Банесто» намекнул, что они сами ждут перевода, дабы получить средства для осуществления требуемого трансферта. Получив эту информацию, де ла Крус позвонил своему клиенту по домашнему телефону, но ему сказали, что Моралес будет находиться «вне дома» до пятницы. По мнению де ла Круса, это «вне дома» указывало на джунгли, куда отбыл его клиент, чтобы лично проследить за отправкой крупной партии продукта на север.