— Так вот почему наш президент так поддерживает их, — сказал Спайро, снова беря инициативу в свои руки.
Болдуин сел на свое место.
— Он хочет показать, что выступает за смену режима в этой стране. Лейла, может, вы просветите немного этих несведущих людей? — Спайро бросил многозначительный взгляд на Болдуина.
Лейла встала со своего места в третьем ряду, поднялась на сцену и остановилась между Спайро и Джонсоном. Луч проектора упал на нее, проецируя изображение храма Лотоса прямо на ее лицо. Она отошла в сторону, заслонив рукою глаза.
— В мире насчитывается более пяти миллионов бахай, — начала она с волнением в голосе. — Моя мать принадлежит к их числу. Больше всего представителей этой религии проживает в Индии, далее следует Иран, откуда эта вера и берет свое начало. — Она замолчала, сосредоточилась и взглянула на Болдуина. — Они верят в Моисея, Будду, Кришну, Христа, пророка Мухаммеда и Бахауллу — основателя религии, — считая всех их посланниками Бога, который управляет Вселенной. Бахаулла родился в девятнадцатом веке в Персии, это очень молодая религия. Он верил в духовное единение, в мир во всем мире, считал, что все люди обязательно должны получить образование. Также он выступал против всяческих предрассудков. — Лейла снова замолчала. — Извините, — сказала она, — здесь так жарко.
Но все поняли, что дело было не только в этом.
— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему правительство так настаивало на посещении президентом этого храма, — сказал Спайро, подходя к Лейле. — Может, тебе ненадолго прерваться, детка? — Он обнял Лейлу за плечи.
— У меня все хорошо. Честно, — сказала Лейла и налила себе стакан воды из пластиковой бутылки, стоявшей перед ней на столе. — Храм бахай, больше известный как храм Лотоса, был создан иранским архитектором. Он построен в форме раскрывшегося цветка лотоса.
— Напоминает чем-то оперный театр в Сиднее, — заметил Спайро.
— Говорят, что это одна из самых популярных достопримечательностей в мире, — продолжала Лейла. — Здесь всех принимают с распростертыми объятиями: индуистов, иудеев, христиан, персов, мусульман, кого угодно. Президенту понравится этот визит. Это необыкновенное место.
Лейла вернулась на свое место, ей хотелось поскорее вырваться из этого душного помещения, из Дели, из Индии. И оказаться рядом с матерью.
— Спасибо, Лейла, — сказал Спайро. — Очень ценное дополнение.
В комнате послышались аплодисменты, некоторые офицеры секретной службы повернулись и посмотрели в ее сторону. Спайро снова взглянул на Болдуина и продолжил:
— Лейла обладает особыми знаниями в этой области, поэтому мы попросили ее присоединиться к нам на время визита президента.
— При всем моем уважении к Лейле, вам не кажется, что это нарушает установленные правила? — спросил Болдуин. — Мы все признательны ей за то, что она сделала в Лондоне, но…
— Нет, Дэвид, мы никоим образом не нарушаем правила, — перебил его Спайро. — Вовсе нет. Напротив, это большая честь для нашего управления.
— Это честь для всех нас, — поддержал его Джонсон, стараясь разрядить обстановку. — Президент желает лично поблагодарить Лейлу за хорошую работу, которую она проделала в Лондоне. Наша служба также благодарна ей. — В зале снова раздались аплодисменты. — Ни для кого не секрет, что мы все в долгу у Лейлы. И ни для кого не секрет, как порой нелегко нам в этом признаваться. Однако, по правде говоря, мы надеемся, что на этот раз Лейле не придется проявлять героизм.
Похожие на пещеры хижины чем-то напоминали Марчанту Тора-Бора. Он никогда не бывал в Афганистане, но видел снятые со спутника фотографии тех мест, где Усама бен Ладен скрывался от американцев. Деревянные хибары были врыты в углубления, проделанные в красной почве на склоне холма Конкан. Домик, в котором он находился, внутри был не меньше двадцати футов в длину, но снаружи он казался крошечной лачугой. Здесь не было никого, кроме Салима Дхара, который с бодрым видом заваривал на маленькой газовой плитке кардамоновый чай с молоком. На улице около двери на пластиковом стуле сидел и курил сигарету охранник. На коленях у него лежал автомат Калашникова.
— У нас с вами много общего, — сказал Дхар на великолепном английском.
— Только я предпочитаю добавлять молоко в готовый чай, а вы завариваете его вместе с чаем, добавив еще пару килограммов сахара.
— Интересно, у кого из нас зубы здоровее? — спросил Дхар, поворачиваясь к Марчанту. В руке он держал стакан из нержавеющей стали, до краев наполненный чаем. У него была ослепительная белоснежная улыбка.
Марчант никак не мог понять, почему Дхар оказал ему столь теплый прием. Еще во время своего пребывания в Африке он привык к гостеприимству врагов, когда враждующие стороны устраивали короткое перемирие и делили трапезу за одним столом, а затем начиналась бойня. Но здесь было нечто иное, и Марчант никак не мог понять, что именно.
Марчант обдумывал возможные варианты с того момента, как Дхар встретил его у подножия холма с радостной улыбкой и заключил в крепкие объятия. Одного из сопровождавших его рыбаков — того, что был повыше ростом, — отправили наверх. Там, среди камней Марчант заметил притаившихся людей. Второй рыбак остался сопровождать Марчанта и Дхара. Они спустились вниз по тропинке, пролегавшей через заросли кокосовых пальм и густые джунгли, и вышли к хижинам. Около домиков сидели и курили с десяток вооруженных мужчин.
Марчант обратил внимание, что здесь были представители разных национальностей: выходцы из Северной Африки и с Ближнего Востока. Никто из них, казалось, не обратил внимания на их приход. Марчант подумал, что, вероятно, Дхар каким-то образом объяснил им причину его визита. Но знал ли Дхар, кем был Марчант на самом деле? Было ли ему известно, что всего месяц тому назад его гость днями и ночами работал на организацию, которая стремилась уничтожить людей вроде него? Дхар был спокоен, он расспрашивал Марчанта о его путешествии, о белых туристах, о пляжах, о том, как он переносит индийский климат: обычный, ничего не значащий разговор едва знакомых людей.
Дхар уселся за хлипкий столик напротив Марчанта, на его лбу выступили капельки пота, Марчант почувствовал, что сейчас тема беседы должна круто измениться. Как, возможно, и его жизнь. Он вспомнил о визите его отца к Дхару, пока тот находился в тюрьме, и почувствовал, как внутри у него все сжалось. Неужели Дхар оказал его отцу столь же теплый прием? И возможно, американцы были правы, когда усомнились в преданности отца западному миру? Марчант напомнил себе, что Дхар дважды устраивал жестокие теракты в американских посольствах и убил много американских военных.
— А вы немного похожи на него, — сказал Дхар по-английски. — Фамильное сходство… располагающая внешность.
Марчант отхлебнул чаю, он был сладким и приятно терпким.
Дхар был одет в футболку без рукавов, его мускулистые руки ясно говорили о том, что этот человек регулярно посещал тренажерный зал. Он был высоким, с вытянутым, резко очерченным лицом. Его кожа была светлее, чем у большинства карнатаков. Крупный нос, глубоко посаженные глаза. В его облике не было ничего странного или необычного. Однако Марчант не мог отвести взгляд от мочек его ушей. Они были длинными и имели характерную форму, которая была ему хорошо знакома.