— Я рад, что вы захотели со мной встретиться, — сказал Марчант.

— Я не воюю с британцами, хотя поддержка, которую ваше правительство оказывает неверным, кажется мне проявлением малодушия. — В мгновение ока тон его голоса изменился, в нем послышались знакомые нотки последователя джихада. — Я получил сообщение о вашем приходе.

— От кого?

— От друга семьи.

Марчант подумал, что, скорее всего, он имел в виду дядю Кея.

— Я хочу узнать, почему мой отец посещал вас в Керале.

Дхар снова улыбнулся Марчанту, чем окончательно обезоружил его. Все козыри были у него в руках.

— Он хотел знать имя одного человека в Лондоне.

«Наконец-то», — подумал Марчант. Он прошел долгий путь, чтобы услышать это.

— Почему отец решил, что вы скажете ему об этом?

Дхар ответил не сразу, он выглянул на улицу и проверил охранника. Потом он заговорил, понизив голос:

— Потому что однажды… по глупости… я согласился помогать другу нашей семьи.

— И вы назвали имя человека, которым интересовался отец?

— Нет, я не смог ему помочь.

— Не смогли?

— Я не знал его. Он сказал, что некто в Лондоне пытается разрушить все, что он создал. Изнутри. Но я не смог ему помочь.

— А теперь вы знаете, кто это?

— Нет. К нам это не имеет никакого отношения.

Внезапно на Марчанта накатила усталость, он не чувствовал такой опустошенности даже после марафона. Пока он взбирался на холм по жаре, его утешала надежда, пусть и слабая, что он сможет вернуть отцу его честное имя. Теперь он сидел напротив Салима Дхара — одного из самых опасных террористов в мире — и попросту терял время. Дхар ничего не знал.

— Вскоре после этого отец потерял работу, — сказал Марчант, чувствуя, как в нем закипает злость. — Он умер. От стыда.

— Говорят, виной всему были неверные американцы. Они делают за нас нашу работу. А кто-то считает, что это был человек из МИ-6, близкий к шефу разведки.

Марчант снова посмотрел на него.

— Но вы не знаете его имени. — Он сделал паузу. — Почему же тогда вы согласились со мною встретиться? Вы не могли добраться до моего отца. Когда он посетил вас, вы были в тюрьме. Но я… меня вы спокойно могли убить.

— Вы должны узнать еще кое-что. Об этом сказал мне Стефан.

Марчант поморщился, услышав, как Дхар называет его отца по имени. Во рту у него пересохло. Темно-карие глаза Дхара стали влажными.

— Потому что он был и моим отцом.

Глава 44

Филдинг повесил трубку, обвел взглядом комнату и задумался. Сомнений не было — Дэниель говорит правду. Теперь стало ясно, почему Стефан Марчант ежемесячно платил отцу Дхара. Его предшественник не пытался завербовать ценного агента. Это была личная инициатива, продиктованная чувством вины, оплачивать которое пришлось МИ-6.

Даты также совпадали. В течение шести месяцев Стефан Марчант находился в непосредственной близости от семейства отца Дхара, который служил в Британской верховной комиссии в начале 1980 года. В тот же год родился Дхар. Вероятно, Марчант познакомился с матерью Дхара за несколько месяцев до своего возвращения в Великобританию, где у него родились близнецы Дэниель и Себастьян. Но в Дели он был без жены.

Филдинг снова взял телефонную трубку, позвонил Энн Норманн и попросил соединить его с Яном Дентоном. Тот внимательно выслушал все, что Марчант рассказал Филдингу по телефону.

— Откуда он звонил? — спросил Дентон.

— Он этого не сообщил.

— Но он был с Салимом Дхаром.

— Нет. К тому времени Дхар уже ушел. — Повисла пауза, слишком долгая даже для такого молчуна, как Дентон. — Ян?

— Боюсь, у нас мало времени.

— Вы можете связаться с Картером? Стрейкер больше не станет со мной разговаривать.

— Телефон, Маркус. Если Дэниель говорил по обычному мобильному, то в Форт-Мид могли перехватить звонок и передать информацию по назначению.

— Поэтому мне и нужно поговорить с Картером.

— Разве его не отстранили?

— Пока что нет. Он поймет, что все это значит.

— И вы думаете, он поможет нам в отношениях с Лэнгли?

В первые минуты после звонка Дэниеля Филдинг чувствовал облегчение. Он наконец-то узнал, почему Стефан Марчант путешествовал в Индию инкогнито. Это путешествие давно беспокоило Филдинга, подобные поступки были совершенно несвойственны Марчанту. Он так и не узнал ни одного имени и не разоблачил крота, но, по крайней мере, теперь он знал, что поездка была продиктована личными мотивами. Возможно, в глазах некоторых людей это и могло запятнать репутацию Стефана Марчанта, но для Филдинга подобные сведения служили профессиональной реабилитацией его предшественника. Однако Дентон был прав. Он всегда был прав. Американцы — Спайро и Стрейкер — могли интерпретировать все иначе, как очередное доказательство того, что шеф МИ-6 не был предан своему делу.

— Картер все поймет, — повторил Филдинг. — Теперь ясно, почему Стефан Марчант ездил в Кералу. Ведь больше всего их беспокоил этот визит, не так ли? Он любил приударить за женщинами, но у него была совесть, и он не был предателем. Разве это не доказательство?

— Для американцев это доказывает лишь одно: они были правы, что подозревали Марчанта.

Но Филдингу было уже наплевать, что думают американцы. Стефан Марчант всегда мечтал завербовать такого человека, как Дхар. В последнее время Филдинг стал ловить себя на мысли, что и он теперь разделял эту мечту. Разве не поэтому он позволил Дэниелю отправиться на поиски Дхара? Теперь, когда они узнали, кем Дхар был на самом деле, внедрение своего человека в высшие сферы Аль-Каиды казалось не такой уж непосильной задачей. Он не позволит, чтобы из-за американцев они потеряли такую возможность. Второго шанса может и не представиться. И кто мог завербовать Дхара, как не Дэниель Марчант — его единокровный брат?

— Он так и не смог до конца оправиться после смерти Себби, — сказал Марчант, принявшись за вторую кружку кардамонового чая. Он пожалел о том, что в доме не было более крепких напитков. — Это стало тяжелым ударом для всех нас.

— Он был похож на тебя? — спросил Дхар.

— Себби? Он был серьезнее меня. Немного нервный. Он часто будил меня из-за своих ночных кошмаров. Ему прекрасно давалась математика, и я, бывало, злился на него. В школе он учился гораздо лучше меня.

Дхар улыбнулся.

— Стефан сказал, что однажды ты придешь.

Марчант попытался представить их вдвоем.

— Ты думаешь, он хотел, чтобы ты рассказал мне обо всем?

— Когда я узнал правду, то очень разозлился. Я сердился на него за то, что он так долго скрывал все от меня.