— «Игл Груп», — произнесла Элиса.
— Да. Но это лишь вершина айсберга. Под ней… что под ней? Ты когда-нибудь об этом задумывалась? Я скажу тебе: под ней правительства. А под ними? Бизнес. Воздействие — только предлог. «Игл» во что бы то ни стало хочет скрыть не его, а военное значение проекта.
— Что?
— Ты только подумай. Неужели ты веришь в то, что все деньги, нужные для «Зигзага», идут к нам из-за страстного интереса к Трое, Древнему Египту или жизни Иисуса? Не будь наивной. Когда мы с Серджио показали им изображение целого стакана, в головах иерархов зажглись неоновые огни. В первую очередь в их сложных мозгах загорелось: «Как можно использовать это против врагов?» А потом: «И как можно помешать врагам использовать это против нас?» Что же до Христов, фараонов и императоров, это интересные результаты, не влияющие на конечные расчеты. — Элиса заморгала. Такое объяснение никогда не приходило ей в голову. Она даже не могла представить, каким образом можно использовать в военных целях возможность увидеть далекое прошлое. Но Бланес начал загибать пальцы правой руки в ответ на ее замешательство, словно прочитав ее мысли: — Шпионаж. Космическая съемка изображений, которые могут показать не только то, что происходит сейчас, но и то, что было десять месяцев или десять лет назад, когда враги даже не подозревали о том, что за ними следят. Это полезно для получения данных о тренировочных лагерях террористов, которые так любят кочевать: сегодня они здесь, завтра там, и не осталось никаких следов… Или для расследования терактов. Ничего, что бомба уже взорвалась: это место снимается на видео и производится поиск предшествовавших взрыву событий, пока не находят виновных и не выясняют их точный образ действия.
— Боже мой…
— Да уж, Боже мой. — Бланес скривился. — Всевидящее Божье око. «Большой брат» во времени. Добавь сюда промышленный и политический шпионаж, поиск улик разных скандалов с целью отправить в отставку того или иного президента… Гонка между Европой, которая финансирует наш проект, и США, которые наверняка запустили свой собственный «Зигзаг» на любом из островов Тихого океана. Мы доказали, что с помощью простой видеокамеры можно увидеть все, что случилось в любую минуту и в любом уголке планеты… «Зигзаг» обнажил человечество, и военные хотят первыми на него посмотреть. Их останавливает только одно «но», небольшое, но упрямое. — Он поднес руки к груди: — Я.
Элиса не увидела в этом жесте излишнего самомнения. Видно было, что эта роль Бланесу вовсе не по душе. И его дальнейшие слова были этому подтверждением:
— Я для них как… Как там поется в болеро? — Он напел: — «Я как шип прекрасной розы, что в твое вонзился сердце…» Честное слово, мне не нравится стоять у кого-то на пути. Я уехал из США, потому что они решили вкладывать средства в оружие, а не в ускорители заряженных частиц, и я точно так же уеду из Европы, если «Зигзаг» захотят использовать в военных целях, но я знаю, что нахожусь здесь потому, что они мне платят. Я хочу дать им то, что они просят, можешь быть уверена, но отказываюсь ставить опыты с недавним прошлым. — В его голосе зазвучало волнение. — Я сказал им, что это рискованно, и так оно и есть, Элиса… Очень рискованно, уж можешь мне поверить. Однако это мое личное мнение. Серджио, к примеру, не склонен так осторожничать, но и он в конце концов признал мою правоту. Поэтому они хотят, чтобы мы дальше играли в свои игры: а вдруг найдем что-нибудь, что не будет связано с такими опасностями и что они смогут использовать.
— Когда меня брали на работу, мне ничего об этом не сказали, — проговорила Элиса, пораженная услышанным.
— Еще бы. Думаешь, мне они все сказали? Начиная с одного прекрасного дня, одиннадцатого сентября, мир уже не делится на правду и ложь. Теперь осталась только ложь, все остальное нам никогда не узнать.
Они помолчали. Бланес разглядывал какую-то точку на металлическом полу. Вдалеке гремел ливень.
— А знаешь, что хуже всего? — вдруг сказал он. — Что если бы я отказался, если бы послушался Гроссманна и все бросил, мы никогда не увидели бы лес юрского периода, или рожки динозавра, или женщину на улицах Иерусалима времен Иисуса… Ничто из этого с меня ответственности не снимает, но по крайней мере объясняет мое решение. Это как если бы у тебя был чудесный подарок, а ты не мог никому его показать… Так что, если мне дадут Нобеля, я тебе его подарю. Хочешь? — Он указал на нее пальцем.
— Наверное, нет. — Элиса слезла со стола и, улыбаясь, потянула вниз края своей короткой майки. — Можешь оставить себе.
— Эй, твоя обязанность как ученицы заключается в том, чтобы подбирать то, что не нужно мне. Иначе что нам делать? Не выбрасывать же премию в мусорник?
— Отдай ее Рику Валенте. Он уж точно согласится с удовольствием.
Они снова улыбнулись.
— Рик Валенте… — задумчиво произнес Бланес. — Странный парень. Превосходный ученик, но слишком амбициозный… В Алигьери я постарался получше его изучить и понял, что он мне не нравится. Если бы все зависело только от меня, я бы не взял его на работу, но Серджио и Колин в него просто влюбились.
Какой-то миг она смотрела на него. А потом, уже на выходе из кабинета, сказала:
— Спасибо.
Бланес поднял глаза.
— За что?
— За то, что показал мне свой подарок.
Возвращаясь к себе по коридору и вспоминая обрывки разговора, она обратила внимание на то, что ливень льет с удвоенной силой. Наверняка это начало тайфуна. Но приближение бури ее не волновало: Картер сказал, что она для них совсем не опасна и что все «необходимые меры» уже приняты.
И он не ошибался. Тайфун как раз представлял для них наименьшую опасность.
Из-за потопа любая деятельность вне зданий стала невозможной, непогода загнала ученых в комнаты, замкнув их в сонливой атмосфере серости дней. Больше всех от этой сонливости страдали Элиса и ее коллеги, потому что основная работа перешла в другие руки, и теперь заняты были Клиссо, Зильберг, Надя и Розалин, а физики могли позволить себе расслабиться. После завтрака Элиса обычно приходила в лабораторию к Клиссо и Наде и развлекалась, глядя на то, как они изучают каждый миллиметр «Солнечного озера» (как нарекли этот фрагмент, отбросив другие предложения вроде варианта Марини, который предложил название «Хищные куры»). Сначала она приходила смотреть на них с энтузиазмом, но постепенно кропотливая работа палеонтологов стала нагонять на нее скуку. «Надя, обрати внимание на переднюю конечность экземпляра «A». Сравни ее с такой же конечностью экземпляра «B». У «A» — только одна фаланга, у «B» — две». Элиса зевала. Если бы пару дней назад кто-то сказал мне, что мне надоест на это смотреть, я бы рассмеялась ему в лицо. Человек ко всему привыкает.
Наде уже было гораздо лучше. К ней вернулся сон, нервное беспокойство уменьшилось. Хотя на следующей неделе ей предстояла психологическая консультация у Зильберга, казалось, что ничто не в состоянии оторвать ее от повседневной рутинной работы за компьютером.