— В чем?
— Что будет ждать меня. — На ее губах играла легкая улыбка. — Он сказал: «Тебя я буду ждать вечно». — Монахиня повела рукой в сторону сада, указывая на горку камней. — Здесь покоятся его останки. Я привезла пепел из Рима. Однажды, и надеюсь, очень скоро, нам не нужно будет больше ждать. Мы встретимся вновь.
— Вы были там, когда он умирал?
Она отвела взгляд.
— Я все видела.
Росс всматривался в когда-то прекрасное лицо.
— Так вы живете больше четырех с половиной столетий?
— Да, именно столько я существую. Жизнью все это назвать сложно.
— Но это невозможно! — Росс разинул рот от удивления.
Сестра Шанталь засмеялась, но смех вышел невеселым.
— Потрогай свое запястье. Посмотри на кристалл, что у тебя в руке. Что тут невозможного?
— Как же вы жили? На какие средства?
— Отец Орландо был из богатой кастильской семьи. Он оставил мне немалое состояние, которого хватило на долгие годы. Потом я наткнулась на затерянный город, нашла золото и положила немножко в банк — очень-очень надолго. С деньгами проблем не было.
Росс вспомнил, что в пирамиде не хватало нескольких слитков.
— А как же власти, паспорт? Как вас не заметили?
— Монахиней быть удобно. Сестра Шанталь — официальное имя, его мне дал орден, когда исполнилось семнадцать. Менять его я не стала — так долгие годы и жила сестрой Шанталь. Впрочем, за долгие годы жизни я сменила много личин. В основном брала их у детей, за которыми ухаживала в хосписах — они умирали, а я продлевала жизнь их именам. У меня было много разных паспортов: французский, итальянский, британский… американского вот пока не было. — Еще улыбка. — У вас молодая страна, я в два раза старше.
Росс вспомнил шесть дат, выцарапанных на El Halo: каждую пару разделяло примерно семьдесят лет.
— Так вы регулярно возвращались сюда, чтобы набраться сил, пополнить запасы и начать новую жизнь в новом облике и в другой части света?
Она кивнула.
— Я старела медленно, и мне приходилось часто переезжать, чтобы не привлекать внимание. Кажется, я прожила уже шесть жизней. Шесть, да шесть раз по десять и еще десять лет — почти шестьсот шестьдесят шесть. Я возвращалась пополнить запасы кристаллов, чтобы и дальше стоять на страже. Они замедляют старение, но не обращают время вспять. Интересно, если бы я не уходила отсюда, то старела бы? Или осталась навеки молодой? Но я должна была возвращаться во внешний мир, чтобы исполнить свой долг и сдержать слово. Я следила за манускриптом отца Орландо, затем, как он путешествовал по Европе, вернулся в Италию и, наконец, попал в Америку. Я ждала, что его расшифруют. И чтобы не сойти с ума, я старалась творить добро. — Сестра Шанталь похлопала Росса по плечу. — Я доживаю свою седьмую жизнь. Надеюсь, последнюю. Я сделала все, что смогла. Теперь ты сумеешь вылечить жену. Когда это произойдет, моя ноша перейдет к ней. Я исполнила клятву. Мы оба достигли того, к чему стремились. Завтра надо возвращаться.
— Завтра?
Она ткнула пальцем в кристалл, который Росс держал в руке:
— Его нужно дать твоей жене как можно скорее.
— Вы уверены, что она выздоровеет?
Монахиня посмотрела в глубь светящегося тоннеля.
— Долгие годы я пользовалась силой сада, лишь чтобы излечиться и не состариться раньше времени, но уверена, что Лорен поправится. Я дала ей последние крошки — и это помогло.
— Самую малость.
Сестра Шанталь нахмурилась.
— Поверь мне, Росс. Кристалла будет достаточно. — Она указала на вход в тоннель. — Есть единственный способ гарантировать, что она выздоровеет: взять кусочек самого источника. Отец Орландо считал, что его сила безгранична. Но к источнику не подобраться.
— Отец Орландо ведь выжил.
— Я не знаю как. Впрочем, не важно. Твоего кристалла вполне хватит, чтобы вылечить Лорен и вашего ребенка. Пойдем, Росс, — сказала она, увлекая его обратно, к освещенному выходу из пещеры. — Вернемся к остальным и сообщим им, что завтра выступаем.
Сжимая в руке кристалл, Росс понимал, что должен быть за него благодарен. Однако стоило ему бросить взгляд на светящийся проход, как в душе шевельнулось сомнение.
Этой ночью.
Хэкетт развел руки, обращаясь к сестре Шанталь:
— Вы знаете, сколько экспедиций в джунгли снарядили фармацевтические компании в поисках целебных трав? Сотни. Тысячи. Кое-что удалось отыскать, но настоящего прорыва не получилось. Такого нет нигде. Невероятное место. Здесь есть все. Аптечка на все случаи жизни. Наш долг сделать сад всеобщим достоянием.
Сестра Шанталь помотала головой:
— Снаружи все живое погибнет, так что от воды и растений никакой пользы. А главное, прежде чем попасть сюда, вы все дали клятву. Вы обещали никогда не рассказывать о саде и ничего отсюда не уносить.
— Но как можно сохранять в тайне такое чудо?
— Вы дали слово. Слово надо держать.
— Я сдержу. Просто я врач…
Сестра Шанталь разозлилась.
— Не увиливай. Вариантов всего два. Никаких уважительных причин, никаких особых обстоятельств. Либо держишь клятву, либо нет. Третьего не дано. И дается клятва — навеки.
Солнце уже зашло, и они сидели у костерка, который развели в верхней части «глаза». Все уже поужинали, а теперь пили кофе и спорили об этом удивительном месте. Росс понимал точку зрения Хэкетта, но когда он показал Зеб кристалл, припрятанный в рюкзаке, и рассказал о том, что узнал в пещере, она приняла сторону сестры Шанталь.
— Росс, Лорен ведь перевела манускрипт. Она заслужила, чтобы сад спас ее. Взамен сестра Шанталь хочет, чтобы Лорен позаботилась о саде. Раз они с отцом Орландо уверены, что именно переводчик манускрипта должен решить, как поступить с этим местом, то уж Лорен-то — идеальная кандидатура. Вот что я тебе скажу: Лорен ни за что всему миру о саде не рассказала бы. Во всяком случае, пока не станет ясно, что этот самый мир сделает с садом.
Сестра Шанталь обратилась ко всем:
— Вы сдержите клятву.
Ее слова звучали как приказ.
— Да, — быстро ответила Зеб.
Монахиня посмотрела на Мендозу:
— А ты?
Мендоза выдержат ее взгляд.
— Люди заплатят любые деньги, чтобы попасть сюда и излечиться. Но золота и в затерянном городе хватает. Я сдержу клятву, — торжественно пообещал он.
— Сестра, почему бы не рассказать о саде всему миру? — умоляюще проговорил Хэкетт. — Подумайте, сколько добра он принесет.
— Кому? — спросила Зеб.