– Я не пытаюсь острить. Я просто разговариваю, а не собираю очки заготовленными смешными фразами.
Теперь Анна наконец различила легчайший иностранный акцент. Он говорил на идеальном немецком языке, и акцент только придавал шарма его голосу.
– Вы иностранец? – спросила она в лоб.
Максвейн рассмеялся.
– А разве так заметно?
– Да, заметно, – сказала Анна, делая еще глоток.
От волнения ее голос звучал несколько враждебно. Максвейн почти по-детски обиделся.
«А, не по нраву?» – почти злорадно подумала она.
Сосредоточенная на опасности и предстоящем решении, она не задумывалась, понравился бы ей англичанин в другой ситуации или нет. Сейчас она просто констатировала, что Максвейн явно не привык к женщинам, которые не западают на него с первого же слова. Улыбка соблазнителя слетела с его лица, он вежливо оскалился и сказал:
– Что ж, наслаждайтесь вашим мартини. Извините, что побеспокоил.
И пошел прочь.
«Вот тебе раз! – мелькнуло в голове Анны. – И что теперь? Не бежать же за ним… С другой стороны, не могу же я остаться и танцевать с ним всю ночь. Думай, детка, думай!»
– Я буду здесь в пятницу вечером… если вы захотите еще раз угостить меня, – бросила она вдогонку Максвейну. – Приблизительно в половине девятого.
Насчет пятницы она, похоже, сглупила. Может, типы вроде Максвейна признают только стремительные победы и ей стоило сказать «завтра вечером»? Но если Фабель и разрешит ей подобную операцию, то, разумеется, не с налета – потребуется все спланировать, выделить группу поддержки и так далее.
Максвейн обернулся и наградил ее широкой улыбкой.
– В пятницу буду непременно. Хотя я и сегодня здесь…
– К сожалению, у меня сегодня мало времени, – сказала Анна.
– Ладно, в пятницу в восемь тридцать.
Однако он не двигался с места. Анна залпом допила мартини, бросила с игривой улыбкой:
– Тогда до скорого, – и пошла прочь.
Она чувствовала на спине взгляд Максвейна. В толпе они встретились глазами с Паулем, и девушка скорчила страшную мину: «Не вздумай подходить!» Пауль, к счастью, опять правильно ее понял. Проходя мимо, он просто незаметно сунул ей в руку автомобильные ключи.
Анна просидела в «мерседесе» два долгих часа, прежде чем на площади появился Максвейн. На его руке висела высокая привлекательная блондинка, которая что-то шептала ему в ухо и хихикала. Они останавливались, чтобы поцеловаться, через каждые десять шагов.
– Ах, коварный! – вслух сказала Анна самой себе. – Уже обманывает меня с другой.
В сотне метров за парочкой шел Пауль. Несмотря на поздний час, на площади было достаточно многолюдно. Они находились в самом сердце гамбургской ночной жизни. Анна съехала с кресла почти на пол, когда Максвейн и его девица проходили в нескольких шагах от «мерседеса». Когда они исчезли в гараже, Пауль быстро юркнул в машину, чтобы посоветоваться.
– Что мне делать? Подниматься за ними?
– Нет, можем потерять их на выезде из гаража. А нам непременно нужно удостовериться, что его девица благополучно вернется домой – целой и невредимой.
Пауль тяжело вздохнул:
– Да, погано все повернулось. Теперь ты больше не сможешь работать в наблюдении.
– Ну, я бы не спешила говорить, что это полный провал, – ответила Анна с гордой улыбкой. – Я назначила ему свидание.
Среда, 18 июня, 11.00. Управление полиции, Гамбург
Темные круги вокруг запавших глаз Фабеля и синее пятно на шее были единственными свидетельствами недавнего нападения. Вдобавок он с трудом поворачивал голову, когда нужно было посмотреть вправо или влево. В половине девятого его выписали из больницы, и он поехал домой, чтобы принять душ и переодеться. Смыв с себя больничный запах, он засел за полученные от Фолькера документы о тайной операции с участием Ганса Клугманна и Тины Крамер.
Официальная цель операции была обозначена как сбор информации о конкурентной борьбе между мафиями, а именно о вторжении новой украинской группы в те области преступной деятельности, которые уже давно контролировал Улугбай. В деле имелось разрешение министерства юстиции на прослушивание телефона в квартире, которую снимал Клугманн. Упоминаний об установке какого-либо видеооборудования или подслушивающих устройств Фабель не обнаружил. Согласно документам, Тина Крамер выполняла чисто техническую функцию – служила связной между Клугманном и Фолькером: передавала инструкции ему или записки от него, снабжала его наличными, чтобы он не имел прямых контактов со службой безопасности и за его денежными делами нельзя было проследить. Встречаясь с Клугманном на квартире, которую она якобы у него снимала, Крамер была обязана всякий раз оставаться там на ночь: таким образом, потенциальный «хвост» Клугманна не имел возможности и соблазна переключиться и проследить ее до одной из явочных квартир, где она встречалась с офицером БНД. В действительности Тина Крамер жила в собственной квартире в Аймсбюттеле – достаточно далеко от Санкт-Паули, что более или менее гарантировало ее от случайной встречи с кем-либо из подозреваемых в супермаркете или на улице. Были продуманы сложные меры безопасности. В любой из явочных квартир, зайдя туда по делу, она должна была оставаться не менее часа. И к себе домой после посещения квартиры Клугманна она возвращалась, только зайдя на одну из явочных квартир и пробыв там не менее часа. В итоге она, подобно Клугманну, могла месяцами не бывать в бюро БНД или БАО. Тот, кто вздумал бы следить за ней, решил бы, что она, проститутка, просто посещает своих постоянных клиентов. После явочной квартиры Крамер окольными путями возвращалась в Аймсбюттель, заранее оговоренными способами избавляясь от возможного хвоста. Бедняжке всякий раз приходилось весьма долго добираться к себе домой!
Парадоксальным образом сам «резидент» Клугманн был избавлен от необходимости вести шпионские игры. Перед ним стояла одна задача: настолько погрузиться в жизнь того, за кого он себя выдавал, чтобы не играть заученную роль, а просто жить жизнью бывшего полицейского, который волею судеб оказался очень близко к дну общества и находится где-то на обочине преступного мира… в надежде когда-нибудь выйти на большую дорогу и стать настоящим мафиозо. Контакты с начальством в этом случае не только рискованны, но и выбивают агента из его повседневного бытия. У Клугманна оставались две «горячие линии связи» с миром, в котором он не был подлецом и предателем: Тина Крамер и сотовый телефон, соединяющий его с Фолькером.
В досье фигурировали многочисленные подробности преступной деятельности организаций Улугбая и Варасова, а также других, более мелких банд. Но о головной группе новой украинской мафии не имелось никакой информации, хотя именно она выросла в главную гамбургскую проблему последнего времени. В распечатках подслушанных телефонных разговоров, которые Клугманн вел из квартиры Моник, тоже ничего интересного не имелось.