— Кто вы? — спросил я.
Тургут и Селим переглянулись. Они явно понимали друг друга без слов. Потом Тургут негромко, но отчетливо проговорил:
— Мы служим султану».
«Мы с Элен разом отшатнулись. На миг нам представилось, что Селим и Тургут — в союзе с некой темной силой, и я с трудом подавил порыв схватить свой портфель и Элен и бежать из этого дома. Как могли эти люди, которых я считал уже верными друзьями, служить давно мертвому султану, если не посредством темного колдовства? Неважно, какого именно султана подразумевал Тургут, — все давно мертвы и не принадлежат больше нашему миру. И значит, все, что мы услышали от них, — ложь"?!
Голос Элен прорезал мое смятение. Она склонилась вперед, побледнев и расширив глаза, однако вопрос был задан спокойно и звучал обыденно — настолько обыденно, что его смысл не сразу дошел до меня.
— Профессор Бора, — раздельно проговорила она, — сколько вам лет?
Он улыбнулся:
— Ах, дражайшая мадам, если вы интересуетесь, не пятьсот ли мне лет, отвечу — к счастью, нет. Я служу Великому и Несравненному, Убежищу Мира, султану Мехмеду Второму, но никогда не имел великой чести видеть его.
— Так о чем же вы таком толкуете? — взорвался я. Тургут снова улыбнулся, а Селим добродушно кивнул мне.
— Я не собирался посвящать вас, — сказал Тургут. — Но вы почтили нас, друзья мои, таким доверием и задавали столь проницательные вопросы, что мы объясним. Я родился самым обыкновенным образом в 1911 году и надеюсь столь же обыкновенно скончаться в своей постели году этак в 1985-м. — Он усмехнулся. — Однако многие мои предки жили очень, очень долго, так что я приговорен сидеть на этом диване и тогда, когда стану до неприличия стар. — Он обнял за плечи миссис Бора. — И Селим тоже выглядит на свои настоящие годы. В нас нет ничего таинственного. Но то, о чем я собираюсь вам поведать, — глубочайшая тайна, которую я никому не должен доверять и которую вы должны сохранить во что бы то ни стало. Вот она: мы состоим в Страже Полумесяца при султане.
— Впервые слышу, — нахмурилась Элен.
— Разумеется, впервые, мадам профессор.
Тургут бросил взгляд на Селима, который терпеливо слушал, очевидно, стараясь вникнуть в суть разговора. Его зеленые глаза казались спокойными, как озера.
— Мы надеемся, что никто не слышал о нас, кроме членов стражи. Наша тайная гвардия была избрана среди лучших из лучших янычар.
Мне вспомнились окаменевшие юные лица, виденные на картине в Топкапи Сарай: плотный строй воинов перед троном султана, готовых броситься на любого подозрительного пришельца или, с такой же готовностью, на опального царедворца.
Тургут словно читал мои мысли. Он кивнул:
— Так, о янычарах вы слышали. Но, коллеги, в 1477 году Мехмед Великий и Преславный призвал к себе двадцать офицеров — самых верных и просвещенных из янычар — и втайне вручил им новый символ Стражи Полумесяца. Им поручалось одно деяние, исполнить которое они должны были даже ценой жизни. Цель их была: не допустить, чтобы Орден Дракона снова терзал великую империю, выслеживать и убивать его рыцарей, где бы те ни оказались.
Мы с Элен дружно набрали в грудь воздуха, но на сей раз я ее опередил.
— 1477-й? Год, когда монахи вступили в Стамбул! — Я думал вслух: — Но Орден Дракона был основан гораздо раньше — в 1400 году, императором Сигизмундом, верно? — Элен кивнула.
— Точнее, в 1408 году, друг мой. Разумеется. И до 1477 года султану хватало забот от непрестанной войны с Орденом. Но в 1477 году Преславный, убежище Мира, увидел, что в будущем Орден Дракона может представлять еще большую угрозу.
— Что вы имеете в виду? — Холодная рука Элен неподвижно лежала в моей руке.
— Даже в наших летописях об этом не говорится открыто, — признался Тургут. — Но не случайно султан основал Стражу всего через месяц после смерти Влада Цепеша.
Он молитвенно сложил руки — впрочем, напомнил я себе, его предки молились, простершись ниц.
— В хартии сказано, что Величайший основал Стражу Полумесяца, чтобы преследовать Орден Дракона, презреннейшего из врагов империи, сквозь время и пространство, на земле и на море и даже за порогом смерти.
Тургут склонился к нам, его глаза светились, а серебряная грива растрепалась.
— Я предполагаю, что Преславный догадывался или даже знал, какую угрозу представляет Влад Дракула для империи после его — Дракулы — смерти. — Он пригладил волосы. — Мы уже видели, что султан собирал также и документы, относящиеся к Ордену Дракона, — архив не был тайным, но втайне использовался и используется нашими Стражами. И теперь это чудесное письмо, обнаруженное Селимом, и ваша народная песня, мадам, — они снова подтверждают, что Преславный имел основательные причины для беспокойства.
Мне не терпелось спросить:
— Но как же вы и мистер Аксой оказались членами этой Стражи?
— Это наследство передается от отца к старшему сыну. Сыновья принимают… как сказать по-английски… — посвящение? — в возрасте девятнадцати лет. Если у отца нет сыновей или они недостойны, тайна умирает вместе с ним.
Тургут наконец вспомнил о забытой кофейной чашке, и миссис Бора поспешила наполнить ее.
— Тайна охранялась так тщательно, что даже янычары не знали, что среди них есть подобное общество. Возлюбленный Отец Правоверных скончался в 1481 году, но его Стража продолжала существовать. Иногда, при более слабых султанах, янычары становились могучей силой, но мы хранили тайну. Когда империя распалась, мы выжили, потому что никто о нас не знал. Отец Селима Аксоя сохранил наши хартии в первую великую войну, а сам Селим — во время последней. Он и теперь хранит их в завещанном нам тайнике.
Тургут шумно выдохнул и с удовольствием отхлебнул кофе.
— По-моему, — недоверчиво протянула Элен, — вы говорили, что ваш отец был итальянец? Как же он оказался в Страже Полумесяца?
— Верно, мадам, — кивнул Тургут. — Однако мой дед с материнской стороны был весьма активным членом Стражи и не хотел смириться с тем, что его род прервется на нем. У него была только дочь, но когда он понял, что при его жизни империи настанет конец…
— Ваша мать? — ахнула Элен.
— Да, моя дорогая… — Тургут сочувственно улыбнулся. — Не у вас одной замечательная мать. Помнится, я говорил вам уже, что для своего времени и своей страны она была необыкновенно образованной женщиной, — и мой дед не жалел сил, чтобы пополнить ее знания и поддержать честолюбие, чтобы подготовить ее к службе в Страже. Она заинтересовалась техникой, когда эта область знаний едва начинала развиваться, и после введения ее в Стражу дед отпустил ее учиться в Рим — у него были там друзья. Она освоила сложнейшие области высшей математики и читала на четырех языках, в том числе по-гречески и по-арабски.
Он на турецком пояснил что-то жене и Селиму, и оба одобрительно заулыбались.