Это нарушило действие чар. Он ухватил ее изящную гибкую руку, но прежде она оставила кровавый след своих острых длинных ногтей на его щеке. Он машинально залечил царапины.
— Я не играю в твои игры. Больше не играю. Смех, улыбка, они раздражали и возбуждали его. Он понял, что лицо его давно уже пылает, но не в его силах было предотвратить это.
— Будешь играть, миленький Дру. Ты придешь ко мне, потому что только со мной ты сможешь проводить века, не задумываясь слишком глубоко. — Она ловко повернула руку, которую он схватил, так, чтобы коснуться губами его пальцев. Дру мгновенно выпустил ее руку.
Она шагнула к нему и пристально взглянула в его глаза, не скрывая изумления, тогда как он с трудом заставил себя стоять на месте.
— Как поживает милая Шарисса? Я так давно ее не видела. Она теперь, должно быть, прекрасная и желанная женщина… и новая.
— Шарисса живет хорошо… и не нуждается в твоих заботах. — Он не должен дать ей победить! Не должен бежать от нее!
— Я всегда буду о ней заботиться, пока она заботит тебя. — Меленея сменила тему, словно прежняя ее больше не интересовала. — Баракас толкает речь и сводит слушателей с ума. Разве не позор то, что он сделал с Деккаром и Силести? Я думаю, что ни один из них не вернется.
Дру стиснул зубы. Все-таки некоторой потери лица избежать не удастся; он должен уйти от нее сейчас!
— Если говорит Баракас, мне следует быть там. Надеюсь, ты сможешь обойтись без моего общества, Меленея, — он насмешливо поклонился, — ибо у меня и без твоих дел забот хватает.
Теперь уже ее лицо запылало под слоем косметики. Улыбка ее слегка поблекла, зрачки сузились. Зато к Дру вернулась уверенность в себе. Он обошел вокруг Меленеи, показывая всем своим видом, как он надеялся, насколько мало заботит его ее присутствие. Настолько, что ему даже нет нужды телепортироваться куда-нибудь подальше от нее.
Голос Меленеи настиг Дру на полушаге.
— Здесь леди Тезерени, дорогуша Дру. Думаю, она тоже не прочь отдать своего возлюбленного Шариссе. Как я поняла, она страстно желает найти вас обоих.
Он застыл, желая только одного — не показать Меленее, как изменилось выражение его лица. Впрочем, предосторожность была напрасной — его внезапная неподвижность красноречивее мимики говорила о точности ее выпада. Выпада тем более неожиданного, что Меленея, по его расчетам, не должна была знать о той истории.
Сопровождаемый язвительным смехом, пробравшем его до самого сердца, Дру крутанулся вокруг себя и исчез.
Место, куда он перенесся, лежало далеко от балкона, с которого Баракас Тезерени, его старший сын Риган и прочие Тезерени лицезрели прибывающие войска. Патриарх как раз дошел до самой волнительной части своего выступления и голос его был слышен даже отсюда.
— Хозяииин…
Сирвэк! За всеми событиями Дру совершенно забыл о нем, хотя зверь по-прежнему сидел у него на плече. Несмотря на солидные размеры, его наперсник умел быть совершенно незаметным — Дру сознательно добавил это в число достоинств Сирвэка во время творения.
— Что такое, дружище?
Наперсник ласково лизнул щеку хозяина длинным узким языком. Будучи частью Дру, он временами понимал хозяина лучше, чем сам волшебник.
— Меленееея…
— Она поймала меня врасплох, вот и все.
— Страшшная, хозяииин… Леди сстрашшная…
— Она меня раздражает, Сирвэк, но вовсе не пугает. Страх его творения, однако, передался и ему самому.
Он знал вкусы Меленеи — иногда даже слишком хорошо — и помнил, как ее страсть к играм частенько причиняла другим довольно серьезные неприятности…
Дру потряс головой. Нет, она просто забавлялась с ним, вот и все. Среди враадов подобная смесь наива и жестокости была совершенно обычным качеством, а уж среди искусительниц — тем более. Это не заслуживало внимания…
А все равно я подставился, подумал Дру.
Небо вспыхнуло, зеленые и алые облака скрутились жгутами, как будто от взрыва. Громыхнуло. Дру повернулся на звук, удивляясь, с чего бы это началась гроза — дождя не было вот уже года три. Если бы не искусство враадов, нимфы давно бы загнулись от жажды.
Вторая вспышка осветила небо как раз там, где располагались его собственные владения.
Огромный горный пик, ясно видимый и не менее реальный, чем прочие, воздвигся вдали, его покрытая льдом вершина и зеленое подножие как будто насмехались над волшебником. Дру в изумлении открыл рот.
Это была — должна была быть! — часть скрытой реальности, прорвавшаяся сквозь вуаль в его собственный мир!
— Вот и ты!
Дру крутанулся на каблуках, но никого не увидел. Тогда он взглянул вверх и обнаружил хозяина голоса прямо у себя над головой. Это был Тезерени на драконе. Оттуда, где стоял Дру, невозможно было бы разобрать, кто именно сидит на драконе — это мог быть один из сыновей патриарха или кто-то из его родственников. И если бы не голос, Дру даже не мог бы без магии с уверенностью определить, мужчина это или женщина. Наездник спустил дракона пониже.
— Лорд Баракас Тезерени отправил меня — и не только меня — за тобой! Ты был на его стороне, когда он начал речь!
— Я счел необходимым удалиться. Мне казалось, что мое отсутствие не должно было повлиять на его красноречие. Дру совершенно необходимо было убраться из города, чтобы обследовать прорыв. Если это был действительно настоящий физический проход…
Тезерени, казалось, совершенно не был озабочен происходящими вдали катаклизмами. Цель его была перед ним.
— Владыки клана требуют твоего присутствия! Ты вернешься вместе со мной!
Дру почувствовал себя разбитым и рассерженным после часовой борьбы с ускользающим самоконтролем. Он взглянул на всадника и на зверя.
— Я не один из твоих родных игрушечных солдатиков, Тезерени! Я прихожу, когда хочу! События требуют моего возвращения! Ты можешь доставить лорду Баракасу мои сожаления, но не меня!
— Ты…
— Это все, что я хотел сказать тебе, Тезерени! — Грубая сила сомкнулась, как аура, вокруг худого чародея.
Дракон забеспокоился, но всадник не обратил на него внимания — дуэль взглядов с Дру не оставляла на это времени. Наконец он отвел взгляд и скомандовал дракону набирать высоту.
— Глава клана будет очень недоволен!